Зима отчаяния. Нелли Шульман

приятно, что девушка посчитала его хорошим игроком. Менделеев высадил их у дома покойного Грюнау на Большой Подъяческой.

      – Я еду в Практический Технологический Институт, – объяснил профессор, – фрейлейн Амалия, жду вас завтра в лаборатории. Вы ведь еще не покидаете столицу, – спохватился Менделеев, – вы говорили, что хотите дождаться похорон, – размеренно стучали конские копыта. Сабурову показалось, что в полутьме экипажа голубые глаза девушки заблестели слезами.

      Фрейлейн Амалия напоминала сразу всех хорошеньких немочек из петербургских булочных и кондитерских. У Сабурова на Песках торговлей заправлял неприветливый старик, однако в центре такие барышни попадались сплошь и рядом. Фрейлейн Амалия перекрестилась.

      – Я должна попрощаться с бедным Альбертом, – девушка сцепила тонкие пальцы в лайковых перчатках, – третьего дняприходил пастор. Он интересовался, когда огласят завещание Альберта. Он оставил апартаменты лютеранской общине, – девушка высморкалась, – комнаты продадут и учредят стипендию для одаренных детей, – Мендеелев заметил:

      – Это дело богоугодное, христианское. Кажется, ваш отец тоже основал стипендию, – Амалия кивнула:

      – Папа рассказывал о своих намерениях Альберту два года назад, – следователь насторожился, – Альберт консультировался с папой о катодной защите труб большого диаметра, – Сабуров невольно открыл рот,– его диссертация была посвящена строительству трубопроводов, – Менделеев недовольно сказал:

      – Я предлагал такой способ транспортировки нефти четыре года назад, однако меня не послушали, а теперь американцы выстроили трубопровод в Пенсильвании. Вы делали для них расчеты, – на Сабурова больше никто не обращал внимания, – американцы молодцы, их интересует деловая хватка человека, а не его дипломы. Хотя, будь моя воля, – добавил Менделеев, – последний я выдал бы вам прямо сейчас…

      Оказавшись в квартире Грюнау, Сабуров первым делом поинтересовался: «Ваш отец тоже ученый, фрейлейн?». Девушка развязала ленты капора.

      – Присаживайтесь, господин Сабуров, – она указала на обитый свежим репсом диван, – я сварю кофе или вы предпочитаете чай?

      Столичные дантисты подходили к делу неторопливо. Сабуров мог долго не возвращаться на Офицерскую. Фрейлейн сбросила отороченный крашеным мехом жакет, похожий на гарибальдийский наряд княжны Литовцевой. Сабуров и не сомневался, что девушка, рассуждающая о катодах, откажется от корсета. Фрейлейн носила серую юбку, перетянутую широким поясом и белую блузу.

      Сабуров неловко отозвался:

      – Фрейлейн Якоби, простите мне этот интерес, но вмой прошлый визит мы не говорили о ваших, – он поискал слово,– научных устремлениях, – от голубых глаз повеяло арктическим льдом.

      – У меня нет устремлений, – фрейлейн ловко передразнила его интонацию, – я ассистировала моему покойному отцу, профессору Якоби, господин Сабуров.

      – Я проводила семинары по химии для студентов, пусть и частным образом. Я автор пяти статей, пусть и подписанных инициалами. Вернее нет, –