Божьи воины [Башня шутов. Божьи воины. Свет вечный]. Анджей Сапковский

конечно, так, но что мешает проверить?

      Рейневан пожал плечами.

      – Ну, пошли дальше.

      Пришлось идти осторожно, чтобы не вляпаться в кучу. Окрестные рощицы превратились, как и при каждом турнире, в общественное отхожее место. Зембицы насчитывали около пяти тысяч жителей, турнир мог привлечь не только горожан, но и гостей, что в сумме было приблизительно что-нибудь около пяти с половиной тысяч человек. Похоже, каждый из них побывал в кустах по меньшей мере дважды, чтобы облегчиться, освободиться от накопившейся влаги и выбросить недоеденный бублик. Смердило так, что аж глаза слезились. Было ясно – это не первый день турнира.

      Запели трубы, толпа опять завопила в один голос. На сей раз Рейневан с друзьями были уже настолько близко, чтобы сначала услышать треск ломающихся копий и грохот столкновения очередных соперников.

      – Видный турнир, – оценил Самсон Медок. – Видный и богатый.

      – Как всегда у князя Яна.

      Мимо них прошел крепкий паренек, сопровождающий в кусты пригожую, румяную и огненную красавицу. Рейневан с симпатией взглянул на пару, всей душой желая им отыскать местечко поуютнее и по возможности свободное от ароматящих куч человеческого дерьма. Мысли его немного замутила настырная картинка того, чем сейчас парочка занимается в кустах, в промежности приятно защекотало. «Ничего, – подумал он, – ничего. Меня от подобных радостей с Аделью тоже отделяют лишь минуты».

      – Туда. – Шарлей со свойственным ему чутьем повел их меж домиками кузнецов и оружейников. – Привяжите лошадей здесь к изгороди. И пошли сюда, тут свободнее.

      – Попытаемся подойти поближе к трибуне, – сказал Рейневан. – Если Адель здесь, то…

      Его слова заглушили фанфары.

      – Aux honneurs, seigneurs chevaliers et escuiers![301] – громко крикнул маршал герольдов, когда фанфары умолкли. – Aux honneurs! Aux honneurs!

      Девизом князя Яна была современность. И европейскость. Выделяясь в этом даже среди силезских Пястов, зембицкий князь маялся комплексом провинциала оттого, что его княжество лежит на перифериях цивилизации и культуры, на рубеже, за которым уже нет ничего, только Польша и Литва. Князь тяжело это переживал и прямо-таки болезненно тянулся к Европе. Для окружающих это порой бывало весьма обременительно.

      – Aux honneurs! – кричал по-европейски маршал герольдов, одетый в желтый табарт[302] с большим черным пястовским орлом. – Aux honneurs! Laissez les aller![303]

      Разумеется, маршал, старый добрый немецкий Marschall, у князя Яна именовался по-европейски Roy d’armes[304], ему помогали герольды – европейские персевансы, а гонки с копьями через ограду, старый добрый Stechen über Schrnken, назывались культурно и европейско: la juste[305].

      Рыцари вложили копья в токи[306] и с грохотом копыт бросились вдоль барьера. Один, судя по девизам на попоне, изображающим вершину горы над красно-серебряной шашечницей, был из рода Гобергов. Второй был поляком, о чем свидетельствовал герб Елита на щите и козел

301

С честью, господа рыцари и оруженосцы! (фр.)

302

просторный кафтан с гербом феодала, который носили герольды.

303

Начинайте! (фр.)

304

Король герольдов (фр.).

305

турнир на копьях (фр.).

306

упоры на латах для копий.