Нетерпение сердца. Стефан Цвейг

я и пообещал Илоне прийти на следующий день в обычное время, предусмотрительности ради я решаю заранее сообщить о своем визите по телефону. Лучше строго соблюдать все формальности, ведь формальности – залог общения. Я хочу выяснить для себя, что не являюсь нежеланным гостем; отныне я планирую каждый раз уточнять, ожидают ли моего прихода и с радостью ли ждут меня в гости. На этот раз, однако, мне не приходится в этом сомневаться, поскольку слуга уже ждет перед открытой дверью и, как только я вхожу, с неотложным усердием сообщает мне:

      – Милостивая фройляйн на террасе башни и просили лейтенанта немедленно подняться наверх. – Затем он добавляет: – Господин лейтенант будут удивлены, насколько там красиво.

      Он прав, старый добрый Йозеф. Я и в самом деле еще ни разу не был на террасе башни, хотя это странное, бросающееся в глаза сооружение часто привлекало мое внимание. Изначально – как я уже говорил раньше – эта угловая башня давно разрушившегося или снесенного замка (даже девушки не знали наверняка ее предысторию) в течение многих лет пустовала и служила складом; в детстве, к ужасу родителей, Эдит часто залезала по шаткой ветхой лесенке на чердак, где среди старого барахла сонно роились летучие мыши, и с каждым шагом по старым гнилым балкам в воздух вздымались густые облачка пыли и плесени. Но склонная к фантазиям девочка выбрала это бесполезное помещение, из грязных окон которого открывался неограниченный обзор, в качестве своего укрытия и собственного мира для игр именно из-за его таинственно бесполезной природы; когда же случилось несчастье и Эдит больше не смела надеяться на то, что ее в то время совершенно неподвижные ноги однажды снова позволят ей взобраться в свой романтичный чулан, она чувствовала себя ограбленной; отец часто наблюдал, как она с горечью поднимала глаза к любимому и неожиданно потерянному раю своего детства.

      Затем Эдит на три месяца отправилась в немецкий санаторий, и Кекешфальва, решив устроить ей сюрприз, поручил венскому архитектору перестроить старую башню и создать наверху удобную смотровую террасу; когда осенью Эдит вернулась домой после едва заметного улучшения, в надстроенной башне уже был установлен лифт такой же ширины, как в санатории, и у больной появилась возможность в любое время дня и ночи подниматься наверх в инвалидном кресле, чтобы насладиться любимым видом; таким образом, она неожиданно вернула себе мир своего детства.

      В спешке архитектор заботился не столько о сохранении единого стиля, сколько о создании удобства; голый куб, который он нахлобучил на крутую квадратную башню, благодаря своим геометрически прямолинейным формам гораздо лучше вписался бы в портовый док или электростанцию, нежели в уютные и вычурные барочные формы небольшого замка, который наверняка восходил к периоду правления Марии-Терезии[19]. Но в целом желание отца Эдит оказалось успешно реализованным; девушка была в полном восторге от этой террасы, которая неожиданным образом избавила ее от стеснения и единообразия ее комнаты. С этой башни, находившейся полностью в

19

Мария-Терезия (1717–1780) – супруга, а затем вдова Франца I Стефана Лотарингского, избранного императором в 1745 году.