Неподвижно лишь солнце любви. Николай Фёдорович Шахмагонов

даже согласился встретить День Конституции 5 декабря в компании своих друзей. Там он и познакомился с девицей, которая отвратила его от чистых и добрых чувств к Наташе, хотя ничего путного из отношений с этой девицей так и не получилось. Тем не менее, переписка с Наташей стала затухать и скоро оборвалась вовсе.

      Прошло время, прежде чем Теремрин, которому пришлось обжечься и не однажды, принимая фальшь за истинные чувства, понял, наконец, что он потерял в лице Наташи!

      …В купе уже было темно, поезд шёл всё также быстро, а Теремрин, то дремал, то пробуждался от дрёмы, и всё думал, думал и думал. А думал об одном: была ли любовь? Может быть, просто иллюзия любви? Ведь всё способствовало тому, чтобы появилась такая иллюзия. После нелёгкой учёбы на третьем курсе он оказался в райском уголке, на море, где всё дышало чем-то особенно добрым, светлым, праздничным. И хотя коттеджи пансионата были далеко не пятизвёздочными, а просто фанерными домиками без удобств, всё это в то давнее время не имело никакого значения, тем более для него курсанта, привыкшего к спартанской обстановке. Его встретили с детства родные и близкие люди, с ним рядом была девушка, которую он помнил почти столько же, сколько помнил себя. И всё-таки это была его первая любовь, была сильная любовь, хотя с его стороны она не выдержала испытания, даже такого незначительного, как разлука в несколько месяцев.

      Четвёртый же курс оказался богат увлечениями, но все они не шли в сравнение с теми его чувствами, которые он испытывал к Наташе, все, кроме одного. Оно возникло нежданно, во время первого лейтенантского отпуска. Оно казалось несерьёзным в виду разности в возрасте – предметом того увлечения, того чувства, была девочка, которой ещё не исполнилось и шестнадцати. Но на самом деле, как теперь начал осознавать Теремрин, чувства к ней были значительно более сильными и яркими, нежели все другие. А ведь та девчушка была из своего, столь же родного, как и Наташа, круга. Все остальные девушки, которые становились предметами его увлечений на четвёртом курсе, были бы, наверное, ничем не лучше той, что впоследствии стала его женой, той, с которой он так и не нашёл ни общего языка, ни общих интересов в жизни.

      Теперь он размышлял над тем, что в старой, дореволюционной России были очень и очень даже мудрые порядки. Взять хоть тоже сватовство, высмеянное и позабытое после революции. А что же в нём было плохого? Да, конечно, случались издержки, случалось, что юношу принуждали жениться на нелюбимой девушке, или девушку выдавали замуж за нелюбимого юношу. Случалось, что родители ставили на первое место материальные соображения. Впрочем, такие случаи известны из художественной литературы, а, по меткому замечанию, одного из выдающихся Русских мыслителей, прошлое России целесообразнее изучать не по романам, а по судьбам конкретных национальных героев.

      О сватовстве позабыли, влияние родителей на детей, устраивавших свои судьбы, оказалось сведённым к нулю. И что же из того вышло? Многое, очень многое здесь мог сказать Теремрин