Неподвижно лишь солнце любви. Николай Фёдорович Шахмагонов

Книги же, журналы, газеты и прочие средства массовой информации, напрямую не призывали к спешке в этом весьма деликатном вопросе. Хотя уже и в то время очень хитрые и тайные враги благочестия добивались выхода кинофильмов, в которых близкие отношения между школьниками осуждались не очень сильно, а так, для цензора. Более того, в некоторых из них даже высмеивались молодые люди или их родители, которые выказывали свои недовольства, когда невеста оказывалась бывшей в употреблении.

      Общество приближалось к той грани, через которую легко перешагнуло в период завоевания полных свобод, в том числе и свободы бесчестия. Но радетели этих свобод не учли, что они сумели бросить в пучину самого низкого секса только часть молодёжи. Другая же её часть стала всё более обнаруживать стремление к сохранению чистоты и нравственности, причём делать это осознаннее, нежели это делала наша героиня, ибо часть молодежи пошлой эпохи ельцинизма увидела свет в конце туннеля, за которым начинался Путь к Богу, Пусть к Истине. И невозможно было уже установить, которая часть больше, ибо, как гласит пословица, золото всегда тонет. В нашем же примере, не тонет, а незримо оседает дома и не шастает с голыми животами по ночным барам и клубам. На виду постоянно другое, весьма известное вещество, которое плавает, как плавают определённого рода лица по злачным притонам. Велико ли число тех, кто избрал благочестие, решающего значения, как ни странно, не имеет. Недаром святой преподобный Серафим Саровский, исполняя волю высшую, сказал, что лишь «Остаток Русских людей восстанет за Царя и победит», именно остаток, поскольку он рассчитывал не на подавляющее большинство высоконравственных людей, а только на тот самый остаток – «остаток избранных людей». Избрание, с ударением на втором слоге, и остаток – духовные категории.

      Всего этого Теремрин ещё не знал, не понимал и обо всём этом ещё не думал. Но память его выискивала в прошлом именно самое чистое и ясное, и цеплялось за это чистое. Сколько раз в последующие годы он вспоминал именно те моменты, которые не были замутнены и замараны серостью жизненной прозы…

      Они с Наташей покинули пансионат буквально за день до его отлёта в Москву. Отпуск заканчивался, впереди ждал четвёртый выпускной курс. Впереди был целый год, но они с Наташей мечтали о том, что удастся встретиться на октябрьские праздники. Решили, что Наташа приедет в Москву, поскольку ему было приехать в Симферополь сложнее. Увольнительная записка не давала права покидать гарнизон, а отпускные на два-три дня обычно не выписывали. Четвёртый курс участвовал в парадах, и курсантов отпускали обычно в середине дня седьмого ноября максимум до вечера девятого.

      Пансионат покидали с грустью. Расположившись на заднем сидении микроавтобуса, прижались друг к другу, и Наташа вцепилась обеими руками в его руку. На глазах у неё появились слезинки. И у него на душе кошки скребли. Всего лишь две недели назад он проезжал по этой дороге, направляясь в пансионат, проезжал, свободный от всяких чувств.