Неподвижно лишь солнце любви. Николай Фёдорович Шахмагонов

но как теперь заговорить о Синеусове? Что может подумать мама? Ничего себе, доченька, с одним ночь провела, а в другого влюбилась, но его к себе не подпустила. А как иначе можно всё это объяснить. Она уже нисколько не сомневалась, что Синеусов намеренно обманул её, умолчав о том, что женат. Хотя и здесь возникал вопрос, обманул ли? Он просто ничего не сказал, а не сказал потому, что был на курорте, и ей самой надо было решать, как вести себя с мужчинами. И уж ни при каких обстоятельствах не ходить в его номер, а тем более не оставаться там..

      – И когда же ты решила поехать к нему в Москву?

      – Скоро… вот закончится его отдых, вернётся он в Москву, и поеду. Надо сегодня Татьяне позвонить, может, я все-таки у неё остановлюсь.

      – Вот это было бы правильнее, – сказала мама.

      Интересно было видеть, как восприняла рассказы Ирины о Теремрине Татьяна. Она не осуждала знакомства, не осуждала приезд, но Ирина не могла не почувствовать некоторую нервозность, с которой её институтская подруга расспрашивала о подробностях и давала советы. Складывалось такое впечатление, что Татьяну просто заедает почему-то вся эта история. Она вела себя так, словно что-то упустила, потеряла и теперь жалеет об утраченном. «И как это у тебя вышло, – вырывалось у неё иногда ненароком. – Надо же, вот не думала, что он такой». «Какой – такой»? – спрашивала Ирина. «Да, вот такой доступный. Когда он выступал со сцены, казалось, к нему просто так не подъедешь. Мы с сестрой решили, что познакомиться с ним довольно сложно. А к тебе он сам приклеился». Ирину покоробило от этого слова «приклеился», но она постаралась и виду не подавать. Хотела спросить, мол, завидуешь что ли, но из деликатности не сделала этого. Зато предложение Татьяны отвезти её на вокзал и потом подбросить их с Теремриным туда, куда он собирается пригласить Ирину, отказалась сразу и наотрез.

      …Но вот слева от машины показался Курский вокзал. Проехали чуть дальше, сделали разворот под разрешающим знаком, и через несколько минут Ирина уже спешила по туннелю, отыскивая на табло номер платформы, к которой должен подойти Кисловодский поезд.

      Глава четвёртая

      Теремрин спал чутким сном, но когда вагон стало раскачивать на скорости особенно сильно, проснулся, посмотрел в окно, сел на диване и вдруг, схватив блокнот, бесполезно пролежавший весь вечер на столике, стал писать

      Светало. За окном неслись

      Встречь нам поля и перелески.

      Ещё безоблачная высь

      Была мутна, но уж не в блеске

      Уныло месяц завершал

      Свой путь ночной по небосводу,

      А уж вдали нам предвещал

      Восход туманную погоду.

      Состав летел, как ураган,

      И пыль клубилась на откосах,

      И резко, словно ятаган,

      Вонзались в жилы рельс колёса.

      И сердца стук, и стук колёс

      Сливались словно воедино.

      Речушка, будто струйка слёз,

      Беззвучно промелькнула мимо.

      Вот так и наша жизнь летит,

      Стремительно, как поезд скорый.

      И гонку