.

футов на шесть. Стены из сырого дерева и влажных тряпок.

      – Там висит твой одинокий гамак? – улыбнулась она.

      – К черту гамак, – отвечал Шарп. – У меня настоящая койка с сырым матрасом.

      Грейс вздохнула:

      – Всего полгода назад один человек предлагал мне дворец со стенами из резной слоновой кости, сад с фонтанами и павильон с золотым ложем. Он был принцем и, должна признать, вел себя весьма учтиво.

      – А ты? – ревниво спросил Шарп. – Ты была с ним так же учтива?

      – Я заморозила его своей холодностью.

      – Ты поступила правильно.

      – А с утра мне придется снова стать холодной как лед.

      – Да, миледи.

      Она улыбнулась тому, что он так легко принял правила игры.

      – Впрочем, утро наступит только через три часа.

      – Через четыре.

      – И мне не терпится осмотреть корабль. До сих пор я видела только кормовую рубку, обеденную залу и бак.

      Шарп взял ее за руку:

      – Там непроглядная темень.

      – Вот и славно, – со значением промолвила она, затем отняла руку. – Сначала ты, а я за тобой.

      Шарп дождался ее под шканцами и провел вниз, где они позабыли о кознях Полмана и Кромвеля, да и обо всем на свете.

      Эта парочка, Полман и Кромвель, наверняка что-то затевает, вспомнил Шарп на рассвете, лежа на опустевшей койке и все еще не веря своему счастью. Он закрыл глаза и взмолился, чтобы это плавание длилось вечно.

Глава четвертая

      На рассвете третьего дня, впервые после того, как «Каллиопа» оторвалась от конвоя, на горизонте показалось парусное судно. Небо над невидимым Мадагаскаром еще темнело, когда матрос на мачте заметил, как первые солнечные лучи отразились от дальнего паруса. Кромвель, которого разбудил лейтенант Тафнелл, выглядел взволнованным. Капитан облачился во фланелевый халат, а длинные волосы стянул узлом на затылке. Кромвель рассматривал горизонт через старинную подзорную трубу.

      – Это не туземцы, – услышал Шарп его слова, – судно христианское.

      Кромвель приказал отвязать пушки на верхней палубе. Пока капитан одевался, из хранилища боеприпасов подняли порох. Вооружившись подзорной трубой, Тафнелл сам забрался на мачту. Лейтенант долго всматривался в горизонт и наконец прокричал, что видит китобойное судно. Кромвель вздохнул с облегчением, но порох велел оставить на палубе – на случай, если шхуна окажется пиратской.

      До того как парусник показался вдали, прошел целый час. Пассажиры толпились на палубе. Появление неизвестного судна разнообразило монотонность плавания, и Шарп вместе с остальными жадно вглядывался в горизонт. Впрочем, перед прочими обитателями «Каллиопы» у него было весомое преимущество – подзорная труба. Этот драгоценный прибор с выгравированной датой битвы при Ассайе, изготовленный лондонским мастером Мэтью Бергом, Шарп получил в дар от сэра Артура Уэлсли. Подзорную трубу украшали благодарственные слова. Вручая трубу Шарпу, сэр Артур держался с обычной холодностью.

      – Чтобы вы не подумали, будто я забыл о той услуге, которую вы мне