Инсургент. Вероника Рот

линию. И тут машины настигают нас. Фары светят между высоких стеблей, подсвечивая листья и початки.

      – Рассредоточиться! – кричит кто-то. Голос похож на голос Маркуса.

      Мы разбегаемся в стороны и летим через поле, как брызги воды. Я хватаю за руку Калеба. Позади судорожно дышит Сьюзан.

      Мы натыкаемся на стебли, тяжелые листья режут мне руки и щеки. Тобиас – впереди. Я гляжу на его лопатки. Потом слышу глухой удар и крик. Крики повсюду, слева, справа. Выстрелы. Альтруисты гибнут, снова гибнут, точно так же, как тогда, когда мне пришлось делать вид, что я под воздействием симуляции. А я бегу – и только.

      Наконец мы добираемся до ограды. Тобиас бежит вдоль, толкая ее рукой, пока не находит дырку. Отводит в сторону звенья сетки. Я, Калеб и Сьюзан пролезаем внутрь. Я оглядываюсь на кукурузное поле. Вдалеке светят фары машин. Но я ничего не слышу.

      – Где остальные? – шепотом спрашивает Сьюзан.

      – Погибли, – отвечаю я.

      Сьюзан всхлипывает. Тобиас грубо притягивает меня к себе и идет вперед. Лицо горит от неглубоких порезов, но глаза сухие. Смерть альтруистов – дополнительный груз, который я опять не смогу сбросить со своих плеч.

      Мы держимся подальше от грунтовой дороги, по которой эрудиты и лихачи приехали в район Товарищества. Идем вдоль железных путей, ведущих в глубь города. Здесь спрятаться негде, нет ни деревьев, ни домов, но это уже не важно. Эрудиты не смогут проехать на машинах сквозь ограду, и на то, чтобы добраться до ворот, у них уйдет некоторое время.

      – Мне надо… остановиться… – говорит Сьюзан, откуда-то из темноты позади меня.

      Мы останавливаемся, и она падает на землю, рыдая. Калеб садится на корточки рядом с ней. Тобиас и я глядим в сторону города. Он сверкает огнями, ведь еще нет и полуночи. Я хочу ощутить хоть что-нибудь. Страх, гнев, печаль. Но внутри меня пустота. Я чувствую только одно – надо идти дальше.

      Тобиас поворачивается ко мне.

      – Что это было, Трис? – спрашивает он.

      – Что? – переспрашиваю я, стыдясь той слабости, которая звучит в моем голосе. Не знаю, имеет ли он в виду Питера или нечто другое.

      – Ты остолбенела! Тебя хотели убить, а ты просто сидела!

      Он срывается на крик.

      – Я думал, могу положиться на тебя, по крайней мере, когда речь идет о спасении твоей жизни!

      – Эй, дай ей прийти в себя, ладно! – восклицает Калеб.

      – Нет, – отвечает Тобиас, глядя на меня. – Ей не надо этого делать. – В чем дело? – спрашивает он уже мягче.

      Он все еще считает меня сильной. Достаточно сильной, чтобы не нуждаться в его сострадании. Раньше я считала, что он прав, но теперь уже не уверена. Я прочищаю горло.

      – Я запаниковала, – отвечаю я. – Больше такого не повторится.

      Он приподнимает бровь.

      – Не повторится, – повторяю я громче.

      – О’кей, – без особой уверенности соглашается он. – Нам надо найти безопасное место. Они перегруппируются и начнут искать нас.

      – Ты думаешь, мы их настолько интересуем? – спрашиваю я.

      – Мы – да, –