Инсургент. Вероника Рот

берет меня за руку и ведет внутрь дома.

      – Я не думал, что наша фракция может вести себя настолько глупо, – говорит он. – У тебя есть пистолет?

      – Да, – отвечаю я. – Но не уверена, что смогу точно стрелять с левой руки.

      – Надо над этим поработать, – говорит он. Инструктор – он и есть инструктор.

      – О’кей, – соглашаюсь я, слегка дрожа. – Если живы останемся.

      Он проводит ладонями по моим обнаженным предплечьям.

      – Слегка поспотыкайся, когда будешь у них на виду, – шепчет он, целуя меня в лоб. – Сделай вид, что насмерть испугалась их оружия. Прикинься божьей коровкой, полной своей противоположностью, – добавляет он, целуя меня в щеку. – И с тобой все будет в порядке.

      – О’кей, – снова бормочу я. Дрожащими руками хватаю его за воротник и притягиваю к себе. Целую в губы.

      Звонит колокол, раз, два, три. Вызов в столовую, где Товарищество собирается по менее официальным поводам, чем прошлая встреча, на которой мы оказались. Мы присоединяемся к толпе альтруистов, переодетых членами Товарищества.

      На ходу я выдергиваю шпильки из волос Сьюзан. Слишком строгий стиль прически для Товарищества. Она еле заметно улыбается мне с благодарностью. Волосы рассыпаются по плечам. Я впервые в жизни вижу ее с такой прической. Даже ее квадратная челюсть стала выглядеть мягче.

      Я должна бы вести себя храбрее, чем альтруисты, но, судя по всему, они нервничают меньше меня. Улыбаются друг другу и спокойно идут молча. Слишком тихо. Я протискиваюсь между ними и толкаю в плечо одну из старших женщин.

      – Скажите детям, пусть играют в салки, – говорю я ей.

      – Салки? – переспрашивает она.

      – Они ведут себя слишком почтительно… как Сухари, – говорю я, морщась от слова, которым меня часто звали среди лихачей. – Дети Товарищества всегда шумят и играют. Сделайте так, хорошо?

      Женщина касается плеча ближайшего ребенка и что-то шепчет ему. Через пару секунд стайка детей начинает носиться по коридору, уворачиваясь от идущих вперед членов Товарищества, радостно крича.

      – Салка! Водишь! Нет, только рукав осалил!

      Калеб подхватывает эстафету и тычет Сьюзан под ребра. Та взвизгивает и хохочет. Я тоже пытаюсь расслабиться, сделав свою походку более неуверенной. Размахиваю руками, огибая угол. Как странно. Делая вид, что ты из другой фракции, ты вынужден менять все. Еще необычнее то, что я могла принадлежать к одной из трех разных фракций.

      Мы нагоняем остальных членов Товарищества, пересекая двор, заходим в столовую и растворяемся в толпе. Боковым зрением я слежу за Тобиасом, стараясь не удаляться от него. Члены Товарищества не задают вопросов. Они просто позволяют нам быть среди них.

      У дверей стоят двое предателей-лихачей с пистолетами в руках. Я деревенею. Внезапно для меня становится абсолютно реальным, что меня, безоружную и беззащитную, гонят в здание, окруженное лихачами и эрудитами. Если они меня обнаружат, то не сбежать. Они пристрелят меня на месте.

      Я решаю сменить ход мысли. А куда мне деваться, если меня не поймают? Я стараюсь дышать совершенно