Украинский Чапаев. Жизнь и смерть легендарного комдива Николая Щорса. Иван Никитчук

в бегство, – говорит он с серьезным видом.

      Пока ингуши ловят своих коней, ребята в полной безопасности оглашают окрестность торжествующими победными криками…

      Летом почти все ребятишки собирались под его Щорса командой. Коля-атаман, так его звали друзья, обучал их строю в лесу, за кладбищем. Здесь было сооружено нечто вроде крепости. На валу стояли часовые. Штаб отряда помещался в доме паровозного машиниста Кваско, Колиного дяди. Тут же хранились запасы оружия. Изготовлялось оно по чертежам, которые Коля-атаман заказывал своему деду, инструментальщику паровозного депо Табельчуку. Словом, дело было поставлено на солидную ногу.

      После одного из набегов отряда на помещичьи озера в управление сновской полиции прискакал посыльный с пакетом от княгини Милорадович. В тот же день к машинисту Кваско заявился сам господин пристав.

      – Где ребята?

      – А кто их знает. Бегают где-нибудь, может, в солдаты играют.

      – А ну-ка, разыщи их. Всыплю вот я им за эти игры. Княгиню до смерти перепугали. Войска, пишет, надо вызывать, разбойники появились.

      «Разбойников» нашли с большим трудом. Атамана и есаула потребовали на допрос. Они явились втроем: Коля Щорс, Ваня Кваско и его брат Тима Кваско. Это была неразлучная компания, заводилы сновских ребятишек.

      – Это вы, разбойники, распугали всю охрану княгини Милорадович? – спросил пристав.

      – Мы, дядя, играем в войну, – ответил за всех Коля Щорс.

      – А с кем же вы воюете?

      – А мы с японцами воюем, которые наш флот утопили.

      – Врете, разбойники, какие здесь японцы?

      – Я, дядя, никогда не вру. Если у меня кто соврет, я ему завсегда сам в морду дам, – строго сказал Коля Щорс.

      – А кто ты такой?

      – Я атаман.

      – Атаман? А ну-ка, подойди.

      Пристав схватил атамана за ухо.

      – Дядя, больно, отпусти, а то укушу, – тихо сказал Коля-атаман.

      Пристав быстро отдернул руку и спросил у Кваско:

      – Это твой?

      – Племянник. Сынок Щорса Александра, машиниста.

      – Выдери его, разбойника.

      – А за что, дядя, драть меня?

      – Не води свою банду на княжеские озера.

      – Так мы же, дядя, в войну играем! Разве нельзя?

      – В войну можно, а вы революцию устраиваете, на чужое добро заритесь.

      – Ничего подобного, – запротестовал Коля-атаман. – Революции только взрослые устраивают… А почему она все захапала – и лес, и речку?

      – Поговори у меня… Вишь, какой умный!.. Выдрать! – приказал пристав и на атом закончил допрос…

      Драть Колю, конечно, никто не стал…

      Девять лет – пора, когда в человеке складывается характер, зреют чувства и особенно прочно оседает в душе виденное, пережитое. Конечно, со своими оценками, своим пониманием. Наиболее цепко хранит картины прошлого зрительная память.

      Зимой, как и многие его сверстники, Николай проводил в депо, где часто происходили бурные события. Митинговали