Онтологическая проблематика современной русской прозы. О. В. Сизых

имеет определенный вектор: мифологический, нравственно-религиозный, философский[41], создающий через авторскую систему координат концептуальную картину мира.

      Философская проза А.В. Иличевского представляет собой внутренний монолог героя, вглядывающегося в контуры окружающих его явлений. Цикл коротких рассказов «Окна» отражает бытийную включенность человека в процесс под названием «жизнь». Мыслящий своими категориями субъект подробно исследует жизненные факты, снабжая их аналитическим комментарием. Концепт «окно» автор подвергает кодировке через личностные образы-чувства и «универсальный предметный код»[42]. «Окно» в тексте А.В. Иличевского не имеет постоянного значения за счет контекстного приращения смысла, скрытых культурных ассоциаций и аккумулирует в себе различные коннотации, в том числе название компьютерной операционной системы.

      Концентрация мифопоэтического. Создавая картину мира, автор обращается к опыту духовной культуры народа: «Я скажу то, что вижу (это и будет мрак). Но сначала о свете, которым зрю» («Окно I»). В Древней Руси бытовало представление о Вселенной как «тереме Божьем» с небесным оком – солнцем», «на ставнях нередко изображалось солнце или даже солнце с глазом, а иногда форма окна имитировала глаз и солнце»[43]. Отобранные автором зрительные образы вбирают в себя общечеловеческую память. А.В. Иличевский соотносит свет с закатом, который «пятится словно рак, полыхая клешнями, в ночи пору», объясняет внутреннюю конфликтность внешней алогичностью. Название миниатюры «Окно I» транслирует аспект, базирующийся на фольклорном материале – сказках (например, запрет выглядывать в окно): «Тело под небом на стреме стоит стоймя, ночь льнет холодной щекою к его лицу, растекаясь по полю, как чья душа, лунным светом, чтоб видима знать кому» (40). Этимологически «окно» восходит к слову «око», выделяется ключевая сема «отверстие». Общеизвестная «иллюстрация-видение» понятия «внутренняя форма слова», принадлежащая А.А. Потебне, оказывается реализованной в данном рассказе: видеть в слове многое. Поэтому «округа» превращается у А.И. Иличевского в поле с «неизвестным злаком», в котором колосок уподобляется обойме слов-зерен, наделяя мифологему «свет» самостоятельной смысловой структурой. В этом смысле интересно полемичное высказывание В.В. Бибихина: «Слово служит для отвода глаз от себя к вещам. Туда, куда мы смотрим по указке слова, слова уже нет… На таком пути мы должны будем сначала спросить, что такое оказывание, указывание. В каком свете оно возможно, откуда происходит свет.

      Откуда берется то, что придает смысл указыванию»[44]. Семантическое пространство рассказа осложнено многочисленными метафорическими образованиями: «Тишина. Все вокруг остальное спит», означающими возможность увидеть скрытые стороны мира: «И себя умыкая за взглядом в тьму, не пойму, что там светит и вдруг слепит, рушась в облаке звезд сквозь одну слезу» (40). Зрение героя становится визуальной программой его жизни, выстраивая окружающие

41

Погосян Р.Г. Концепт «судьба» и его языковое выражение в поэтическом тексте Ф.К. Сологуба: автореф. дис…. канд. филол. наук. Пятигорск, 2005. С. 11–16.

42

Жинкин Н.И. О кодовых переходах во внутренней речи // Н.И. Жинкин / Язык – речь – творчество. М.: Лабиринт, 1998. С. 146–162.

43

Красноперова А.В. Символика крестьянского быта в культуре Древней Руси // Studia culturare. Вып. 2. Альманах. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2002. С. 140.

44

Бибихин В.В. В поисках сути слова. Внутренняя форма у А.А. Потебни // Новое литературное обозрение. 1996. № 14.