Целестина. Александр Накул

направления. Эти газеты теперь стали легальными. Списки вам зачитают.

      7

      В полночь Целестина открыла глаза и поняла, что уже не уснёт.

      В доме происходило что-то важное. Он не видела в темноте, и звуки ночи из сада и города были самые обычные. Но Целестина чувствовала кожей – происходит что-то важное. И она должна была узнать, что.

      Девушка открыла дверь, выглянула из комнаты. На всём втором этаже – тишина.

      Только внизу, под перилами, проступило алое зарево.

      Целестина шагнула ближе и увидела, что прямо в прихожей горят четыре канделябра лучших свечей, расставленных по квадрату.

      В середине этого квадрата стояло широкое просторное кресло. В нём сидела старая Анна Констанция с безукоризненно прямой спиной, словно королева на троне.

      Перед ней, на небольшом столике – трубка, кисет с табаком и тот самый мешочек с красной землей из синагоги.

      А напротив неё, среди пляшущих по коридору теней, стоял Андрусь, похожий на провинившегося младшеклассника. И в чём-то пытался её убедить.

      Но при этом был одет в осеннюю гимназическую шинель с тёплым воротником, а у его ног на паркете стоял дорожный чемодан. Это придавало словам двоюродного брата определённый вес.

      – Они всё, всё запретят, вот увидите,– говорил Андрусь,– Эти интернационалисты этого и хотят – уничтожить и унизить наши национальные флаги и символы. Теперь не просто флаг не поднимешь – теперь даже мак рисовать нельзя.

      – Может, оно и к лучшему. Из маков делают опиум.

      – Но не из красных.

      – Можно и из красных. Только получится меньше.

      – Бабушка, поймите, мы должны как-то сопротивляться.

      – А что говорит по этому поводу ваш Шкательберг?

      Андрусь смутился.

      – Причём здесь Шкательберг? Шкательберг – полный болван, от него ничего полезного не дождёшься… Откуда вы вообще про него знаете?

      – Потому и спрашиваю, что ничего про него не знаю,– очень спокойно ответила бабушка,– Если бы знала – не спрашивала.

      – Шкательберг не помощник. Нам нужны надёжные люди.

      – Такие люди, – как золото. Всем нужны, и потому встречаются редко.

      – Так вот, пока коммунисты не переманили всех таких людей на свою сторону, нам и нужно создавать сопротивление! Чтобы они к нам шли, а не куда-нибудь в Испанию ехали.

      – Тебе придётся подождать до конца войны. Или хотя бы до конца моих исследований.

      – Но мы не можем ждать! Если я буду ждать – начнут без меня.

      – Что начнут?

      – Сопротивление!

      – Что-то я не видела никакого сопротивления,– заметила Анна Констанция,– когда русские вошли в город. Похоже, я была для них единственной помехой.

      – Потому что люди пока испуганы, не понимают, что делают.

      – А я была всё равно, что мёртвой,– парировала бабушка,– И всё равно их почти остановила. Так что не хочу слышать про этих “испуганных”. Раз они ничего не могут