Восходящее солнце Астерии: Священное Древо. Наталья Федюшина

сделает их непригодными для использования.

      Особенно она ценила Веронику. Ее облиственные верхушки тяжело переносили переезды и могли осыпаться, потеряв все целебные свойства. Растение способно было обеззаразить рану и помочь ей зажить гораздо быстрее. Еще старушка всегда держала при себе мазь из зверобоя, порошок из душицы и корни змеиного горца от боли в животе. Мало кто из придворных лекарей мог похвастаться золотыми запасами. Многие из них убили бы за тайну приготовления этих лекарств, а самое главное за правила их использования. Миссис Помсли прекрасно знала, что ее методы могут не только вытащить с того света, но еще и ускорить туда путь. Разница была только в дозе и удаче с ней не ошибиться. Поэтому все замолкали, когда старушка появлялась в поле видимости. Ее кровное родство с королевской семьей не афишировалось, но гордо вздернутый нос на фоне белых глазниц было поистине монаршеским в любое время суток.

      В комнате, где ее могли видеть только травы и серые стены дворца, миссис Помсли давала себе волю и опускала плечи, но наставления семьи въелись в кожу с молоком матери: «Мы Билатлейны до самого конца. Хочешь ты этого или нет, но на твоих плечах судьбы всего народа». Старушка Маргарет с младенчества себе не принадлежала. Всего лишь один шаг в сторону с алой дорожки из дорого атласа, и мир перевернулся.

      Сухие травы грубо въелись в тонкую кожу рук, когда миссис Помсли сдавила их, пытаясь почувствовать боль цветков как свою собственную. Травы, как и она, не могли ничего сказать. Они оставляли на коже царапины, но молчали, как и сердце. Друиды потеряли все из-за ее привязанности к наследному Старейшине. Она была той самой причиной, которая раскрыла правду о кольце. Таким образом Маргарет пыталась спасти жизнь Рейхтага, когда ее старший брат заметил блеск в глазах у сестры на празднике Бельтейн много лет назад. С тех пор она запретила себе даже думать о друиде, но никто не знал, что их судьбы вновь и вновь сойдутся. Рейхтаг вернул долг, когда сжег монастырь. Так он объяснил ей свою месть за разрушенный отчий дом, но Маргарет всегда знала правду.

      Пальцы разжались. Капельки крови остались на засохших цветках и острых ветвях, которых даже время не способно было стереть в пыль. Врачевание никогда не было сильной стороной старушки, но чем тише становился зов королевской крови, тем больше Маргарет чувствовала незримую связь с цветком, который хотел быть полезным, даже когда его сорвали.

      Сердце вдруг сжалось до размера фасолины. Миссис Помсли прижала к груди руки, предчувствуя тень, которая обычно не покидает пределы кладбища. Кошачий дух семьи словно кричал изнутри. Он звал на помощь, будто раненый зверь. Дух обнажал когти и вытаскивал их вновь, оставляя на сердце глубокие порезы. Маргарет знала, что этим все не кончится. Сегодня точно кто-то умрет.

      Старушка вышла из комнаты, заперев ее на ключ, и пошла по коридору вдоль каменных стен, будто держа невидимую руку. Ее путь лежал через библиотеку. Подмастерье короля и мистера Харисона как раз собирал необходимые для своих хозяев книги, когда дверь распахнулась настежь. Пара фолиантов полетела на пол.