Синхронный ирий. Дмитрий Григорьевич Захаров

сняла с меня ботинки и носки и погладила ступни моих ног. Я ещё сильнее возбудился, но она совершенно равнодушно достала откуда-то из-под своего платья чашку чая с лимоном, и, монотонно помешивая ложечкой золотистую жидкость, стала петь… да не пить, а именно петь. Даже точно не скажу что. Может быть какие-нибудь древние кельтские песни… песни друидов что-ли… ну что-то такое весьма мрачное. Потом извлекла книгу с диким варварским шрифтом и ярко-красными несуразными рисунками и стала листать с таким видом будто это гламурный глянцевый журнал. Возбуждение моё улетучилось. Стал подкрадываться сон (может она меня гипнотизировала), и чтобы не упасть я схватился за голову Ирэн. Она отбросила книгу и сомкнула свои тонкие будто соломенные пальцы на моём запястье. Сильнее вдавилась затылком мне в пах. Потом резко наклонилась и поцеловала мне левую ногу чуть выше пальцев. Ещё чуть выше. Обернулась – и правую ногу. И кончиком языка стала выписывать узоры на каждом из десяти пальцев. Своеобразная девочка. Потом мы слушали органную музыку.

            В другой раз Ирэн уложила меня на пол и встала обеими ногами мне на лобок. «Ты будешь прыгать или петь?» – спросил я. «Я буду гелиопольским обелиском», – Ирэн подняла руки, и нежная голубая вуаль, драпировавшая её тело, лёгкой волной соскользнула на пол, обнажив абсолютно гладкую, словно мраморную, без единого волоска, фигуру. Казалось у Ирэн не было пупка, настолько он был невзрачен. А женский атрибут между ног можно было узнать по едва заметному разрезу только потому, что a priori знаешь, что там что-то должно быть. Инопланетянин и не заметил бы этот разрез. По сравнению с крупной отвислой грудью, эти анатомические элементы выглядели просто микроскопическими. Нижняя половина тела будто принадлежала иному существу – из Эдема, из Сириуса или из утопии андроидов. Грудь Ирэн нависала надо мной как тыквенные ритуальные сосуды, прицепленные к тотемному столбу. Я не видел её глаз и лица. Вместо них – огромные бледно-розовые ареолы с тяжёлыми нефритами сосков. Их каменный неподвижный взгляд рисовал в воображении Медузу Горгону. И округлял моё тело, превращая его в галечную глыбу на берегу загадочной Фуле.

            Ирэн читала мне вслух «Улисс». Нет, на слух он совершенно не воспринимается. Его нужно читать одному, обложившись энциклопедиями. Уникальное произведение! Я попросил почитать мне «Одиссею» в оригинале. Ничего непонятно. Но как красиво звучит!

      – Кто тебе больше всего нравится из героев «Илиады»? – спросила Ирэн.

      – Елена Прекрасная.

      – Почему?

      – Потому что она Прекрасная.

      – Так. А может любимый герой «Одиссеи» у тебя циклоп?

      – Нет (хотя мне импонирует твой нестандартный подход). Любимый герой «Одиссеи» – Цирцея.

      – Потому что она превратила спутников Одиссея в то, что они есть на самом деле?

      – Нет. Это банально. К тому же никого ни во что она не превращала – она только открыла шлюз для превращения. Она мне нравится просто потому, что она