Аполлон и Стикс. Ирина Алеева

виновато посмотрела на него, как будто хотела попросить за Данино вранье прощения.

      – Он не врет, – сказал Алекс. – Он придумывает и фантазирует. С помощью этих фантазий он пытается справиться с болью. С ужасными воспоминаниями, которые у него остались. Со страхом, который он пережил. С тоской по маме. Помните, как он вчера сказал: “Пока они ждут, они будут молиться”? Его фантазии в некотором смысле являются его молитвами. Он пытается защититься ими от реальности, находиться в которой бывает невыносимо.

      Она снова заплакала, тихо и горько.

      – Но он совсем-совсем никогда ничего нам не говорил. Ничего не спрашивал. Мы надеялись, что он не помнит.

      – Вы же помните, – сказал Алекс. – Даня такой же человек, как и вы.

      – Все-таки дети быстро забывают… – несмело предположила она.

      Алекс был хорошо знаком с этим мнением и, тем не менее, с трудом справлялся со злостью всякий раз, когда с ним встречался.

      – Кого? – немного резче, чем нужно, спросил он. – Свою мать? Свою мать они не забывают никогда.

      Инопланетянами Даня увлекся уже в терапии. Он добавил их в игровой репертуар почти одновременно с темой кормления. Как только динозавры начали питаться, в песочнице тут же появились носители внеземного разума. Алекс интерпретировал это как перенос7. Вероятно, он сам был для Дани инопланетянином, существом принципиально нового порядка, отношения с которым не выстраивались по наработанной схеме. Алекса радовало, что на роль инопланетян Даня взял толстопузых, добродушных и вполне земных космонавтов из набора для малышей от года до трех. Как будто что-то хорошее, полученное от мира в том возрасте, еще до трагедии, готовилось вернуться в его жизнь, даже если пока еще казалось совершенно чужим. Алекс надеялся помочь ему присвоить себе это хорошее, однако он постоянно помнил, что и во внутренней, и во внешней реальности Дани в каждый момент времени где-то неизменно присутствовал его отец.

      Сегодня из песочницы Даня перешел за столик для рисования. После пятнадцатиминутного творческого процесса, протекавшего в полной тишине, он молча предъявил Алексу изображение огромного малинового осьминога, державшего в каждой из лап оружие: палку, нож, булаву, меч, пистолет, гранату, ружье и копье.

      – Как он хорошо вооружен, – сказал Алекс.

      – Он будет сражаться с пиратами, – сообщил Даня. – Пираты приедут, а он их потопит и застрелит.

      – Он защищает свой дом? – спросил Алекс.

      Даня подумал, потом забрал у него листок и, склонившись над ним, тщательно прорисовал какой-то новый элемент в нижней части композиции.

      Когда Даня вернул ему рисунок, под брюхом осьминога торчал крошечный клетчатый чемоданчик.

      – Он защищает свое сокровище, – сказал мальчик. – Если бы у тебя было сокровище, ты бы тоже его защищал.

* * *

      Сокровищем, которое ему не удалось сегодня защитить, было его свободное время. Когда-то давно он поклялся себе в двух вещах: не работать больше тридцати часов в неделю и не назначать встречи с клиентами после шести вечера в пятницу. Иногда эту

7

В психоанализе переносом называют чувства клиента по отношению к психоаналитику, являющиеся повторением чувств, испытанных в раннем детстве по отношению к родителям.