Избранники. Олег Мироненко

он испытывал такую ненависть к себе другому, что тот, возможный другой, даже во сне к нему ни разу не заявлялся. Появится ли? Он не знал. И ненавидел того ещё больше.

      И жена его оставалась с ним. Почему, зачем? Не знал он и этого: после окончательного «нет» на их мольбы иметь ребёнка и последующей принудительной стерилизации, она замкнулась в себе. А он на своей работе. И на отвлеченные темы они больше не разговаривали. Но она всё ещё была.

      А ребёнка, обязательно мальчика, они бы назвали Сержиком, уж он бы настоял. А вот смог бы он любить его больше того Сержика, глаза которого сейчас тоже были устремлены на него? Вопрос…

      Мальчик был уникумом. Самым настоящим. Он мог творить музыку из всего: предметов, растений, стихий…Обратная связь такой синестезии со слушателями также была поразительна. Вот, например, когда дядя Роб, страстный охотник, всеми правдами и неправдами вырывался с ружьём в тайгу, затыкая на ходу уши, чтобы не слушать вопли в защиту бедных животных, и с виноватым, но и гордым в дом приносил затем с собой в интернат свежеразделанное мясо, и – ну ничего святого у человека не было! – начинал его готовить на мангале, то с дразнящим первобытным запахом дети и персонал как-то ещё справлялись. Но вот когда Сержик сочинил гармонию, навеянную этим запахом, то удержаться от того, чтобы не попробовать хотя бы кусочек жестоко убиённой плоти было невозможно. Мальчику даже как-то устроили «тёмную»: затолкнули в камеру, предназначенную для снятия нагрузки на раздражённые области мозга, и оставили там бодрствующим. Вызволил его учитель, страшно разозлившийся и ещё больше перепугавшийся, но страхи его оказались совершенно напрасными: Сержик сотворил опус, посвященный пустоте и безмолвию, и в камеру выстроилась очередь. Преследования прекратились – выходило себе дороже.

      Родителей у мальчика не было. Как удалось выяснить учителю, это были на редкость одарённые люди, – не чета ему, убогому! – которые сгинули при каких-то совершенно загадочных обстоятельствах, незадолго до начала реализации проекта «Купол». Удивительным в этой тёмной истории было ещё и то, что после появления на свет Сержика, естественно, обследовали, но ничего заслуживающего внимания не обнаружили и в разработку (это слово всегда казалось учителю нестерпимо гадким) не включили. И уже когда мальчика обследовали повторно на предмет распределения в подходящее заведение для сирот, выяснилось, довольно случайным образом, что место ему, оказывается, не где-нибудь, а среди потенциальных гениев человечества.

      Когда учитель впервые увидел его, пятилетнего, щуплого, с огромными серыми глазищами, то сердце не на шутку переполошилось. И не только потому, что Сержик был самым маленьким и самым печальным в интернате, не только. Это был его ребёнок. По духу, если хотите. Тихий, терпеливый, всегда задумчивый трудяга. Немой творец.

      Случилось это спустя три года после определения мальчика в интернат, когда колонисты уже вовсю осваивали космос. С ребёнком занимались,