Каббала. Артур Эдвард Уэйт

Зогара, как пытаются это сделать ряд современных критиков.

      Представляется странным, что в книге, где превозносится Зогар, содержится рассказ, в котором он представлен как фальсификация некоего рабби Моше де Леона, или иначе Моше бен Шем Това, выполненная им в целях наживы. Тем не менее на первый взгляд дело обстоит именно так, и так поняли его противники Зогара. В действительности это имеет простое объяснение: рассказ, о котором идет речь, представляет собой незавершенный фрагмент. Доказательством того, что в отсутствующей концовке удостоверяется подлинность Зогара и оправдывается переписчик этой рукописи, служит тот факт, что человек, о приключениях которого идет речь в рассказе, в конечном итоге лично убедился в том, что Зогар – не великолепная подделка, поскольку в одном из своих трактатов приводит цитаты из него. Даже такой убежденный противник подлинности древнего происхождения Зогара, как Грец, признает убедительным этот факт.

      В рассказе речь идет о приключениях некоего Ицхака из Акко – ученика рабби Моше бен Нахмана, который, как утверждали, творил чудеса, комбинируя буквы древнееврейского алфавита по системе, которую он узнал от ангелов, т. е. он был визионером, если обойтись без жесткой критики. Иными словами, он находился в Новаре в Италии в 1293 г., когда услышал, что некий испанский раввин обладает изводной рукописью Зогара. Охваченный стремлением ознакомиться с ней, он отправляется в Испанию. Там до него доходят слухи, что ученый мудрец рабби Моше бен Нахман послал книгу своему сыну в Каталонию из Палестины[180], но корабль, на котором была отправлена рукопись, бурей прибило не то в Арагонию[181], не то в Каталонию, и драгоценная рукопись оказалась у Моше де Леона. В Вальядолиде Ицхак из Акко встретился с Моше де Леоном, и тот клялся, что действительно владеет «древней книгой», которая находится у него дома в Авиле, и он покажет ее Ицхаку, когда тот придет к нему. После этого «пошел этот рабби Моше в город Аревало, возвращаясь к себе домой в Авилу, и заболел в Аревало и умер»[182]. Придя в Авилу, рабби Ицхак стал расспрашивать близких скончавшегося. Один из них, по имени рабби Давид де-Панкорбо, сообщил, что Моше де Леон «был большим мотом», извлекал выгоду из своих писаний[183], и «оставил он своих жену и дочь в полной нищете, в голоде и жажде, и в лютой нужде»[184]. Что же касается Зогара, то он его писал «из собственной головы».

      Не совсем ясно, какое впечатление все эти свидетельства произвели на рабби Ицхака, но он обратился к богатому еврею рабби Йосефу из Авилы, который знал вдову и дочь Моше. Рабби Ицхак предложил дочери Моше выйти замуж за своего сына, пообещав приличное содержание при условии, что ему отдадут оригинальную рукопись Зогара. Вдова и дочь Моше пребывали в страшной нищете и, нет сомнений, что с радостью отдали бы ему рукопись. Однако обе уверяли рабби, что не было никакой рукописи и Моше писал все «из собственной головы» и своей рукой[185]. Не сумев ничего выяснить,

180

Удивительно, что ученик узнал о том, что учитель имеет такое сокровище, по слухам, дошедшим издалека.

181

Речь, видимо, идет об Аликанте, поскольку Арагон далеко от побережья.

182

Пока в этой истории рабби Моше де Леон представлен вполне честным человеком.

183

За этим заявлением явно ничего не скрывается.

184

Существуют противоположные свидетельства раввина из синагоги Авилы, утверждавшего, что Моше де Леон был столь беден, что: 1) не мог даже оплатить путешествие; 2) заработки его не позволяли ему прокормить семью. См.: Finn J. Sephardim, History of the Jews in Spain and Portugal. 1841. P. 303, 304.

185

Следовательно, Леон не привлекал помощников для переписывания рукописи, а значит, сколько бы ему не платили за рукописи, он не мог делать их в большом количестве. Такой труд требовал немалого усердия, и на мотовство не оставалось бы времени. Если же Леон вел бы праздный образ жизни, у него не осталось бы денег. Кроме того, он должен был иметь копию своего собственного произведения, с которой можно было делать списки, причем она должна была находиться у него дома, чтобы можно было ее показывать и в нее заглядывать.