Каббала. Артур Эдвард Уэйт

несомненно, много оригинального материала, но существуют основания подозревать, что Эттрик Шеферд привнес сюда плоды своего поэтического гения. По этой причине критики, хотя и не слишком углубляясь в эту проблему, разделяются в данном вопросе на две равные партии. В так называемой оккультной литературе есть несколько ярких подобных примеров не внушающих доверие произведений, которые для беспристрастного судьи остаются подозрительными. Это несколько герметических книг, которые в научном мире принято относить к Александрийскому периоду, а следовательно, христианской эре. Однако существуют сторонники другого мнения, в соответствии с которым передаваемая в них Традиция имеет значительно более древнее происхождение. Нам известно, что ни в одном из этих случаев не удалось раз и навсегда достичь общего согласия. Однако наиболее одиозным примером в этой области выступает то, что мы рассматриваем, – Каббала. Гиперкритики отмечают, что одно из главных ее произведений, сколь бы привлекательным для нашего интеллекта оно ни было, – литературная фальшивка, сфабрикованная одним человеком в конце XIII в. Этому, как увидим далее, нет доказательств, достойных упоминания, и предпосылки, на которых строится это предположение, не столь уж убедительные. Есть свидетельства достаточно позднего происхождения Зогара, однако гипотеза, согласно которой он полностью сфабрикован Моше де Леоном, возлагает непосильное бремя на одну загадочную личность и, как правило, высказана теми исследователями, которые не уделяют должного внимания вероятному существованию большей части Традиционных доктрин, обнаруживаемых в Зогаре задолго до его обнародования, возможно за несколько столетий.

      В заключение необходимо признать, что каббалистическая литература относится к тому самому подозрительному классу, однако какую позицию по отношению к этой проблеме мы должны занять – совсем другой вопрос. Что касается материала, а также целей подобного рода литературных подделок, то они обычно лежат на поверхности и вполне понятны. Относительно сложных порождений человеческого ума, таких как Зогар, должна проявляться искренность. Каббала уникальна по своему построению и содержит много разнородного материала, поэтому затруднительно приписывать ее единственному автору. Насколько можно судить по ее содержанию, это, скорее, развивающийся организм, и на завершающем этапе он не представлял полностью старую или совершенно новую доктрину. Это было нечто более или менее известное либо, по крайней мере, связанное с известным учением[175]. Эти факты в настоящее время стали признавать в академических кругах, выступающих законодателями в области общественного мнения. Лучше всего об этом, пожалуй, в свое время отозвался доктор Шиллер-Шинесси, заметив, что «почти все, что высказано позднейшими исследователями относительно возраста различных таргумов и мидрашей», в том числе и Зогара, «придется пересмотреть»[176].

      III. Датировка и авторство

175

Это близко к позиции Соломона Мунка, который утверждает, что Зогар и включенные в него элементы, т. е. различные трактаты и фрагменты, вошедшие в компилятивный корпус, являются не творениями составителя, а древними документами, которыми пользовался редактор, включая не дошедшие до нас мидраши (Munk S. Melanges de Philosophie, Juive et Arabe. Paris, 1859. P. 275 et seq.). Несмотря на это, Мунк считает, что Зогар, по крайней мере в его нынешнем виде, не древнее VII в.; по его мнению, представленные в нем каббалистические мотивы выкристаллизовались в XIII в. под влиянием Ибн Гвироля (1021–1070) или каких-то общих для них обоих источников (Ibid. P. 276, 277).

176

См. статью о мидрашах в девятом издании Британской энциклопедии, на которую мы уже ссылались.