Заметки о Священном Писании. Порфирий Юлианович Цельс

ими по мере необходимости. Так, первый израильский царь Саул изгнал волшебников и гадателей из страны, но когда ему приспичило, он нашёл аэндорскую волшебницу и попросил её вызвать дух пророка Самуила [1Цар. 28,8—19], который затем верно предсказал судьбу Саула. «Все отцы Церкви, без исключения, верили в силу магии. Церковь всегда осуждала магию, но всегда в неё верила; она отлучала от Церкви колдунов не как заблуждающихся безумцев, но как людей, действительно имевших сношение с дьяволами [17,2,230]». Гордостью Церкви является алхимик, астролог и маг Святой Альберт Великий [36,553], а также алхимик Святой Раймонд Луллий [36, 555]. «Папы Бенедикт IX, Иоанн XX, Григорий VI и Григорий VII, – все они известны истории как колдуны и маги [42,430]». Признанным магом и алхимиком был Папа Сильвестр II [34,31]. Перу Синезия, епископа Птолемаиды, «принадлежат труды по алхимии, толкованию снов и переселению душ [34,28]». А знаменитый швейцарский врач Парацельс говорил: «Магия – вот учитель медицины, лучший, чем любые книги [34,134]». «Бойль и Ньютон были столь убеждены в практической ценности алхимии, что даже пытались провести парламентский билль о запрете на разглашение тайны алхимического процесса, боясь его возможного влияния на рынок золота [34,151]». Но подавляющему большинству овец Христовых тайные знания недоступны, поэтому и воспринимают они Библию не иначе как буквально.

      При буквальном понимании Св. Писания, по словам известного протестантского теолога Пауля Тиллиха, «способность символа указывать по ту сторону себя на что-то другое не принимается во внимание. Творение рассматривается как однажды случившийся магический акт. Грехопадение Адама соотносится с какой-то особой географической точкой… Непорочное зачатие Мессии трактуется с точки зрения биологии…, воскресение и вознесение – как физические акты… В основе такого буквализма лежит представление о том, что Бог – это существо, действующее во времени и пространстве, проживающее в особом месте, оказывающее влияние на ход событий и подверженное их влиянию подобно любому другому существу во вселенной. Буквализм лишает Бога его… величия [35,166]». Спиноза говорил, «что когда человек придает Богу людские свойства, это всё равно как если бы треугольник считал Бога в высшей степени треугольным [41,3,397]». А Е. Блаватская как бы подводит итог: «Без эзотерического объяснения Ветхий Завет превращается в нелепую мешанину бессмысленных сказаний – даже хуже того – он должен быть причислен к безнравственным книгам [18,2,524]».

      Так может ли православный батюшка воздать Богу должную честь, раскрыв своей пастве эзотерический смысл Писания? Может ли, подобно Парацельсу [18,2,629], доказать на практике, что познал он некоторые тайные и полезные вещи из «Откровения» и других библейских книг? К примеру, «Парацельс лечил не только обычные болезни, но и такие, как проказа, холера и рак [36,552]». Далеко не самый безграмотный священник Георгий Чистяков писал: «Нравственное содержание делает Библию книгой открытой