Куклак Петра Великого. Борис Евсеев

Меньшикову, обнял его и сказал:

      – Понимаешь, Данилыч! Не балаганный Петрушка с грубым смехом мне нужен. Балаганная кукла – гроша ломаного не стоит! Да и устал я от грубого скоморошества и «всешутейших соборов»! Нужен мне Петруша иной, разумеющий вложенные в него мысли. И притом правдиво царю отвечающий, этаким ласковым, сыновним манером… Ещё хочу, чтоб куклак в ассамблеях выступал! Своими ответами гостей напрочь сражал. Умней и свободней человека российского должен стать Петруша! Вот какой кукольный сын мне нужен. Будто взяли мы с тобой его из кукольного вертепа и к жизни нашей пристроили. Кукла в жизнь – прыг! И ведёт свою роль. Причём со своим, подсобляющим делу разумением! Никого не предаёт. Мерзостей творить даже не собирается. Кукла, от себя самой говорящая, страшно полезной нам будет!..

      Немцы изготовили бронзовую куклу быстро. Для красоты материей телесного цвета её кое-где обшили. Да только хрипела кукла отчаянно и, как бычок годовалый, глаза на свет божий таращила бессмысленно.

      – Кому хочешь, Данилыч, отдавай куклу доделывать, – а до ума мне Петрушу доведи! Чтоб не только говорить и кланяться, даже танцевать куклак мог!

      Отдали куклу на переделку голландцам. Те – бронзы поубавили, добавили платины и механику посложней выдумали. Быстренько новую механику Петруше вставили и кланяться научили. А всё равно: глупо выглядит кукла! Дёргается, сипит, фонтанчиками слюней кого не надо обрызгивает. И кланяется невпопад. Да ещё зубами, как собака, клацает.

      Даже противно стало некоторым придворным на ту куклу глядеть.

      Тут откуда ни возьмись – напросился к царю Петру для разговора мужик неизвестный. Росту громадного, но с виду смирный и вроде непьющий.

      – Как звать?

      – Комарик Малый.

      – Ростом выше меня, а Комарик зовёшься. Ещё и Малый. Для чего так?

      – Чтобы не путали с братом моим, Комаром Ефимовым.

      – Так ты Комару Ефимову родственник? Спасителю моему разлюбезному?

      – Ну.

      – От буйства стрельцов меня когда-то Комар Ефимов спас. Век того не забуду… Только ни лицом, ни ста́тью на тебя не похож он! Ты – вон какой огромный: на три вершка меня выше, на пять вершков толще! А Комар – тот едва до колена мне доставал.

      – Тут уж как Господь распорядился. Только вот те крест – брат я ему! Троюродный.

      – Ладно, верю. А ты чего хочешь, Комарик Малый? Говори кратко.

      – Стоит бык печёный: в заду чеснок толчёный, с одного боку режь, а с другого – макай да ешь, – присказкой ответил Комарик государю.

      Однако, заметив царское недоумение, сразу добавил:

      – Это присказка, государь, сказка впереди будет. Слыхал я: куклу для тебя немцы с голландцами смастерили. Куклу ту уму-разуму научить желаю. И оживить попробую.

      – Как же ты сможешь научить её, коли немцы с голландцами не могут?

      – Смогу. Жить не буду, а сделаю! Скажу тебе как на духу, государь, – надоела мне жизнь обнаковенная. Скучная она и нелепая, когда без выдумки