Он – мой лёд. Ольга Борискова

когда мы снова окажемся рядом? Как я могу быть готова к тому, о чём даже представления не имею?!

      Вздохнув, я перевернулась на живот. И без того не идущий сон рассеялся окончательно.

      – Да и вообще, Маш, что за пессимизм? Не верю, что это говорит мне Мария Анохина! – поддразнила её, пытаясь хоть как-то встряхнуть нас обеих. – Та, что всегда уверена в себе и не отступает ни при каких обстоятельствах! Куда она подевалась?

      – Она уехала в отпуск, – невесело хмыкнула подруга и призналась: – Меня колотить начинает при одной мысли, что я реально могу поехать на чемпионат Европы!

      – Мне бы твои переживания, – снова вздохнула и подмяла под себя подушку, в темноте пытаясь разглядеть силуэт Маши. – У меня другие страхи. Увижусь с Богдановым и… Не знаю, что будет. Как бы не накрыло меня, – теперь невесело усмехнулась уже я. – Впервые нам придется соперничать друг с другом на соревнованиях.

      Анохина молчала. Привыкнув к темноте, я начала различать контуры мебели, неясные детали комнаты. С улицы раздался резкий звук автомобильного гудка, затем вновь повисла тишина. Поняв, что не усну, я присела и, подобрав ноги, обвила их руками.

      – Знаешь, – заговорила снова, – весь этот год я пыталась понять его. Пыталась понять, что двигало им эти годы. Два года, Маш. Два года мы катались вместе. Это ведь не две недели и не два месяца…

      Неожиданно для самой себя я поняла, что впервые говорю о наших с Тимуром отношениях настолько откровенно. Только откровенность эта не осталась бесследной для меня же самой – горло сдавило, к глазам подступили незаметные в темноте, но хорошо слышащиеся в голосе слёзы. А я-то думала, что больше не плачу… Даже находясь за тысячи километров от меня, проклятый Богданов делал меня слабой.

      – Почему он так относился ко мне? – тихо спросила я. Не подругу, может быть, саму себя, а может быть, пустоту.

      Машка заёрзала, и я поняла, что она тоже присела в постели. Судя по всему, сон сегодня не грозил ни одной из нас.

      – Тут все просто! Он завидовал тебе, – вдруг выдала она.

      Мышление у неё вообще было странное. Порой казалось, что она смотрит на некоторые вещи с тех сторон, с которых другому человеку бы в жизни на них взглянуть не подумалось.

      – Мне? – не скрывая скептицизма, переспросила я.

      – Да, – немного подумав, подтвердила Маша. – Когда вы встали с ним в пару, у тебя, фактически, не было никакого прошлого. Над тобой ничего не довлело, Оль. Как бы странно это ни звучало, ты была свободна. Да и возраст… Сколько ему сейчас?

      – Двадцать пять.

      – А тебе только двадцать недавно исполнилось! – в тишине послышался её выдох. – С одной стороны – не так много для парника, а с другой…

      – Ерунда это всё, – отмахнулась я и, откинув одеяло, поднялась. Подошла к окну и повторила по слогам: – Е-рун-да.

      Небо было чистым, висевшие в вышине светлячки звёзд напоминали рассыпанные по чёрному бархату бриллианты.

      Распахнув окно, я впустила в нашу квартирку свежий ночной воздух. Услышала шаги позади.

      – Не