Он – мой лёд. Ольга Борискова

и смысла в этом было куда больше, чем во всём, что она сказала раньше.

      – Вот и я не знаю, – слушая, как шумит вода в чайнике, отозвалась я.

      Зависти со стороны Тимура не было никогда. Всё, что было – ненависть. Обычная, неконтролируемая ненависть, выросшая из ниоткуда и не имеющая под собой ничего рационального. Чёрная, жгучая ненависть, вот и всё.

      Глава 2

      Оля

      Самолет приземлился в Москве ранним утром. Одиннадцать часов в воздухе, а впереди еще перелет до Саранска. Вся наша немногочисленная группа расположилась в зале ожидания и как никогда ждала объявления рейса.

      – У меня всё болит! – прохныкала Маша, пытаясь размять затёкшие мышцы. – Господи, как спать-то хочется…

      Бессонная ночь не прошла бесследно. Спать действительно хотелось так, что я бы многое отдала за несколько часов в тихом гостиничном номере. Болтаясь в небе над океаном, я сумела на пару часов задремать, но толку от этого не было никакого.

      – Даже знать не хочу, что вы с Журавлёвой делали ночью, – проговорил разлёгшийся рядом в кресле Жаров, вяло покручивая в руках наушники от телефона.

      – Да кто же тебе скажет, – язвительно отозвалась подруга, слегка скривив губы.

      Паша смерил её как будто оценивающим взглядом и хмыкнул.

      Недолго думая, Машка выхватила у него телефон. Вот только улизнуть ей не удалось – Жаров тут же перехватил её руку и рванул на себя.

      Что и говорить, реакция у него всегда была отменная. Немного понаблюдав за их вознёй, я пошла в другой конец зала.

      Как будто назло, над Москвой разразилась настоящая снежная буря. На табло то и дело появлялась информация о всё новых задерживающихся рейсах, наш среди которых исключением, увы, не стал. Буря… Вот и внутри у меня была как будто бы буря. Ожидание, волнение, усталость: всё смешалось в одно. Снежная буря, льдинки в синих глазах…

      Тяжело вздохнув, я остановилась у кофейного аппарата и бегло прочитала примитивный список предлагаемых напитков, сама не зная, хочу ли я что-нибудь или нет.

      Внезапно на плечо моё опустилась ладонь: широкая, тёплая, мужская.

      Испуганно вздрогнув, я резко обернулась и, наткнувшись взглядом на Рудова, выдавила улыбку.

      – Ром… это ты, – голос мой прозвучал как-то сипло, неуверенно.

      – Оль, что с тобой? – Рудов пристально вглядывался в моё лицо.

      Что выгляжу я погано, мне было известно: бледная, с залёгшими под глазами тенями. Чуть раньше, вытряхнув перед зеркалом в женском туалете дорожный набор косметики, я попыталась привести себя в порядок – бесполезно. Можно было списать всё на ночь, которую мы с Машкой так и провели на кухне, не ложась, на перелёт, вот только я знала – это тут ни причём.

      – Ты вся как на иголках с тех пор, как мы вылетели из Америки, – продолжил он.

      – Ничего, – ответила я честно. – Просто… волнуюсь.

      – Ты должна собраться. Знаешь, сколько трудов мне стоило доказать Федерации, что ты перспективная спортсменка, что они должны дать тебе шанс?

      Я молчала.