Изгнанник. Лариса Петровичева

снимала две комнаты в доходном доме, который располагался окна в окна с особняком Хостки. Шани раскрыл рамы и выглянул на улицу, прикидывая все возможные пути к дому покойного, потом закрыл окно и сел на стул рядом. Лучшего места для наблюдательного пункта и представить было нельзя.

      Охранное отделение следило за домом и его обитателями, но ничего предосудительного не увидело. Шани решил посмотреть сам. Вдруг к вдове ходят какие-то гости? Например, господин Никеш, которому приспичило купить дом со старым барахлом. Интересно, думал Шани, глядя, как бабы набирают в колодце воду и бранятся на чем свет стоит, зачем ему вещи? Что именно он хочет присвоить?

      Возможно, была некая вещь, которую Хостка не хотел отдавать добром. Вещь, из-за которой его убили.

      Тем временем Милица, нимало не стесняясь гостя, переоделась в простенькое домашнее платье, став похожей не на проститутку, а на служанку, взятую на работу из деревни, и с любопытством поинтересовалась:

      – За вдовой подсматриваешь?

      – За вдовой, – кивнул Шани. Милица взяла второй стул и села рядом. Шани почувствовал тяжелый запах ее духов и отстранился. – А там есть на что посмотреть?

      Милица пожала плечами.

      – Вроде и есть, а вроде и нет. От мужа она на другую сторону не ходила, ну, то есть народ не замечал, чтоб ходила. Вот только захаживал к ним в гости один кавалер. И когда Хостка дома был, и без Хостки, – Милица вдруг всхлипнула и утерла нос рукавом. – Он добрый был, Хостка. Вся улица плакала, когда его хоронили.

      – Что за кавалер? – хмуро осведомился Шани. Милица снова шмыгнула носом.

      – Сразу видно, что знатный. Одежда дорогая, на шее цепь с каменьями. И экипаж богатый, с четырьмя лошадьми. И будто бы очень он с Хосткой дружил, чуть ли не через день заглядывал. А на похоронах его не было.

      В особняке Хостки открылось окно на втором этаже, и служанка, трижды крикнув положенное «Поберегись!», вылила в сточную канаву содержимое ночной вазы. Из дома вышел слуга с парой мешков и неспешно двинулся по улице в сторону набережной. Снова стало тихо: улица дремала под теплыми солнечными лучами раннего лета. Милица опять придвинулась поближе к Шани, он снова отстранился и произнес:

      – Что еще ты замечала?

      – Да ничего страшного, – шепнула Милица ему на ухо. – Кавалер этот только под вечер приходит. Соседи говорили, что он дом купил со всей обстановкой, а вдова съезжает скоро.

      Запах духов стал невыносимым. Шани буквально оттолкнул девушку, она обиженно пересела в дальний угол и заявила:

      – А еще я в том доме привидение видела.

      Шани недоверчиво хмыкнул, решив, что она лжет от обиды.

      – Врешь, поди?

      – Вот тебе круг святой, не вру! – воскликнула Милица и в подтверждение своих слов обвела лицо кругом. – За два дня до смерти Хостки это было. Я как раз проводила парня одного и сидела на том месте, где ты сейчас сидишь. Спать уже собиралась, а на улице две собаки сцепились, я и засмотрелась. Только глядь! Что за притча? Смотрю, а в чердачном окне свет горит. Я глаза протерла и