Что-нибудь такое. Алла Лескова

я знаю все их вздохи, покашливания и другие простые человеческие звуки.

      Это не они.

      И птиц много утром, все верещат, хором, перебивают друг друга, и часто думаю: как им не холодно в такой мороз? Почему на юг не улетели? Как можно согреться таким опереньем? А еще и поют. Или плачут. Или ругаются, кто ж их поймет.

      Лермонтова

      Юрий Михайлович Лотман говорил: «Лермонтов, даже когда мороженое ест, ему плохо».

      А моя подруга из Пушкинского дома про него, Лермонтова, сказала как-то: «У него только парус и белеет…»

      Вот такой был, да, не солнце, не солнце… Даже мороженое не помогало.

      Недавно встретилась с однокашником, он меня спрашивает – помнишь? И называет имя. Нет, говорю. Ну, мы ее называли Лермонтова, напоминает он. Она всегда на вопрос «как дела?» отвечала «плохо». Все привыкли к такому ее ответу и отвечали: «Это хорошо, что плохо».

      А однажды пришла новенькая, которая не знала нашу Лермонтову, и говорит:

      – Здравствуйте, как дела?

      А та отвечает:

      – Плохо.

      Новенькая расстроилась, трепетная была такая, и вот как бросишь человека, когда ему плохо. И стоит около нее, по плечу гладит.

      – Ну, почему плохо? Посмотрите в окно…

      – Оно грязное, – не поднимая головы, отвечает Лермонтова.

      – Зато там уже солнышко светит, – пытается прорваться к Пушкину в Лермонтове новенькая.

      – Фу, меня сейчас стошнит, надо же такое сказануть – солнышко! Солнце, а не солнышко приторное ваше…

      Новенькая оглянулась на нас, а мы с восторгом наблюдаем эту сцену, жестокие были.

      Новенькая не сдается:

      – Ну ладно, посмотрите, солнце уже… светит… ярко…

      – Слушайте, солнце и должно светить, вот новость тоже.

      – Так порадуйтесь! – воскликнула новенькая. – Весна скоро, ручьи зажурчат, весне дорогу… Дорогу!

      – Ты дура… что ли? – подняла на нее тоскливые глаза Лермонтова. – Ручьи… Весне дорогу! Мама дорогая… дурища какая-то….

      Мы продолжаем наблюдать.

      Новенькая оказалась стрессоустойчивая. Голосом крепким вдруг говорит:

      – Вам надо книжку хорошую почитать! Там много мудрости. И вам станет легче.

      – Книгу я одну только читаю, – отвечает Лермонтова.

      – Какую? – новенькая обрадовалась, что неожиданно завязался диалог.

      – Свой паспорт, – отвечает Лермонтова.

      – Па-а-а-спорт?! И как? Рекомендуете? Интересно?

      – Ваш – не знаю. А мой интересный. Там есть все про меня. Имя, фамилия, отчество и место рождения. Год рождения. Адрес прописки. Дата выдачи. Отделение милиции, которое выдало паспорт. Число. Что еще надо? Самая любимая книга, да еще фотография моя. Вижу только себя, а не чужие рожи.

      Новенькая замолчала. Но не сдается. Сочувственно спрашивает:

      – А как у вас дела вообще?

      – Плохо, – отвечает Лермонтова.

      – Сегодня или всегда? – уточняет новенькая.

      – Сегодня и всегда. До