Жажда. Темная вода. Ник Никсон

продолжил Котел. – зассал. Позвал главного – в мундире такого, важного, сабля какая – то висит на поясе, треуголка на башке, морда наглая. Мушкетер хренов. Тот и говорит, мол, не пущу. Возвращайтесь в стойло свое, или шмальнем по вам – так и говорит. И тут самое главное добавляет, – Котел сделал паузу, подняв палец вверх – За то, что наших положили.

      – Вы положили? – воскликнул удивленно Фонарь.

      – Да, не мы. Мы с Бизоном вообще не при делах. Я Бате маякнул по рации, тот говорит не спорьте с ними, возвращайтесь, мы и вернулись. Но я того мальца расспросил напоследок, и он шепнул, что якобы сталкеры подстрелили дружинников. И из – за этого весь сыр – бор.

      Повисло молчание. Сталкеры оглядели друг друга. За столом присутствовали члены всех двоек, хоть и не в полном составе. Каждый по очереди словом или жестом подтвердил, что ничего не знает об этой удивительной истории. Когда очередь дошла до Кобальта, он, потягивая холодный чай без сахара, пожал плечами.

      – Да бред же, никто бы из сталкеров на такое не пошел, – отмахнулся Опер. – Это очередная провокация, чтобы часть нашего рынка отобрать. Надо не реагировать и спокойно работать.

      – И как теперь ходить в поле? – воскликнул кто – то из собравшихся. – На машинах не проехать, а на своих двоих много добра не упрешь.

      – Правильно Витек сказал. Взять штурмом один пост, положить двух – трех уродов и сразу блокаду снимут, – предложил Котел.

      – Давно пора было, – воскликнули за столом.

      – Ага, получат на что нарывались, уроды.

      Фара взмахнул худощавой рукой, будто лезвием и сказал:

      – Ау, блин, бойцы. Их в пять раз больше.

      – А у нас стены толще.

      – А воду кто нам привозить будет? С собственным желудком воевать собрался? – спросил Опер Котла.

      – Найдем водовозку, делов – то.

      – А поедешь ты на ней как, если дороги блокированы?

      – И что теперь проглотить это предлагаешь? Запереться тут, и позволить им наш кусок хлеба захапать?

      – Надо тщательней работать. Давать скидки и тогда все будут брать у нас, и Гортранс отстанет.

      Гул криков и препирающихся голосов смещался в голове Кобальта в одну сплошную звуковую кашу. Он думал о том, что сказал ему Витька. Слова племянника вывели его из себя – он едва сдержался, чтобы не убить его. Но были ли те слова лживы? Или он услышал правду, которую так боится принять?

      – Проглотим сейчас, и нас вообще стеной обнесут, – сокрушался Котел. – Как прокаженных. И сдохнем от жажды как в блокаду.

      – Да, мы не терпилы.

      – А, может, кто из нас правда пристрелил тех уродов? – перекроил напряжение Фонарь. – Ну же, сознавайтесь, парни.

      – Брехня, – отмахнулся Фара. – Все бы уже знали.

      – Зачем им это придумывать? – спросили его несколько человек в голос.

      – Провокация это!

      Кобальта вызвали по рации, и он вышел из столовой, ни с кем не попрощавшись.

      – Надо