Сказки Волчьего полуострова. Король на площади. Наталья Колесова

еще пойти честной женщине после долгого трудного дня?

      – Со мной, например.

      Я нахмурилась. Я ли виновата, что он продолжает делать лукавые намеки и предложения, или это просто его привычная манера разговора с любой женщиной?

      – Послушай, Кароль…

      – Что такое? – он вскинул брови – сама невинность. Но глаза его смеялись. – Я предлагаю пойти со мной, а не ко мне. Хотя я всегда и полностью к твоим услугам! Я нашел место, где ты сможешь рисовать мой портрет.

      Я растерялась:

      – Вот как?

      Его глаза внимательно следили за мной. Кароль сказал мягко:

      – Или ты собиралась рисовать меня прямо на площади? Или у себя дома? – Пауза. – Эмма, ты ведь не передумала, нет?

      Я ничего не собиралась. Но я стараюсь держать свое слово. По большей части.

      – Ну что ж, хорошо…

      – Так идем!

      Дом был новым, просторным и совершенно пустым. Мы прошли по гулким прохладным холлам, по комнатам с высокими потолками. Кароль толкнул двустворчатую дверь, и я застыла на пороге, залитом вечерним светом. Огромный эркер, далеко выступающий над морем, был забран таким прозрачным стеклом, что, казалось, никакой преграды не существовало – один густой синеющий воздух. Я зачарованно пошла к нему по желтому ясеневому паркету. Оперлась пальцами о тонкую свинцовую раму, с жадностью оглядывая открывшуюся моему взору картину. Вся та же очаровавшая Кароля Синяя бухта, лишь со сместившимся ракурсом: сейчас мы находились в одном из домов, то ли выдолбленных, то ли прилепившихся к скале на противоположном берегу бухты. Я сощурилась, пытаясь отыскать на горе, увенчанной королевским дворцом, «место отдохновения» Человека С Птицей.

      – Здесь южная сторона, солнце светит весь день, – сказал у меня за спиной Кароль.

      Прекрасное место для мастерской! Я бы не могла желать лучшего, но…

      – В чей дом мы вломились, Кароль?

      – Можешь не беспокоиться, сюда не ворвется его разгневанный владелец или полиция!

      Он подтвердил свои слова такой милой улыбкой, что впору было подбирать юбки и бежать, пока этого действительно не случилось. Джок расчирикался.

      – Гляди-ка, ему здесь тоже нравится!

      Кароль опустил клетку на пол и встал рядом со мной. Вскинул руки, упираясь пальцами в раму. Я поглядела на его профиль, четко обрисованный огнем заката, и во рту у меня пересохло.

      – Так и стой!

      Он не задал ни единого вопроса, не шевельнулся, лишь скосил на меня взгляд. Я выдернула из папки лист бумаги, кое-как пристраиваясь с ним на полу. Я еще не пробовала делать наброски Кароля в цвете, но сейчас взялась за пастель.

      – Эти цвета очень идут тебе!

      – Это как?

      – Цвета заката. Багрянец, киноварь и золото, густая синева вечера… Ты – сын сумерек, Кароль.

      Он чуть повернул голову, чтобы лучше видеть художницу.

      Эмма сидела на полу в ворохе юбок, уложив планшет на колени (не подумал он о мебели, да), и, коротко вскидывая и опуская глаза, рисовала его резкими торопливыми движениями.