Сказки Волчьего полуострова. Король на площади. Наталья Колесова

дамы Грильды текла непрерывным полноводным потоком, в котором всплывали редкие реплики-островки полицмейстера. Я заметила, что Кароль за мной наблюдает, и раздраженно спросила:

      – Что такое?

      – Просто любуюсь, – легко отозвался он.

      – А теперь просто закрой глаза и усни!

      – А ты снова будешь меня рисовать? – невинно осведомился Кароль.

      – Так ты притворялся?!

      – Не все время. Да и, – он показал на разбросанные по кровати наброски, – трудно было не заметить. Скажи, Эмма, а что во мне тебя так заинтересовало? – Я нахмурилась, и он уточнил с улыбкой, взмахом руки обведя свое лицо: – Я имею в виду – во внешности?

      – Трудно сказать так сразу.

      – Но мы ведь никуда не торопимся, а? Приглядись, подумай как следует!

      Кароль даже учтиво, издевательски учтиво подтащил кресло впритык к кровати и сложил на животе руки. Выжидательно поднял брови.

      Я поразглядывала его пару минут – улыбка Кароля становилась все шире. Произнесла задумчиво:

      – У тебя интересное лицо… Хотя красавцем тебя не назовешь, уж извини… – (Кароль иронически поклонился.) – Этот длинный нос… слишком тонкие губы…

      Я подалась вперед, рассматривая его. Все с той же готовностью Кароль подвинулся ближе.

      – … всё искупает четкость линий.

      Забывшись, я взяла его за подбородок. Повертела из стороны в сторону. Кароль удивился, но послушно продемонстрировал мне профиль слева и справа. Я провела кончиками пальцев по его лицу, наслаждаясь отличной лепкой скул и челюстей.

      – Ты просто просишься в камень или бронзу!

      – Какая жалость, что я еще не помер! Можно заранее заказать тебе бюст на свою могилу?

      – … улыбка хороша, да, но она – прием наработанный.

      «Причем иногда еще и запрещенный», – добавила я про себя.

      – Глаза…

      Оказывается, у него очень длинные ресницы, пусть и не столь темные, как волосы. Мама про такие говорила: «на двоих готовились, одному достались». Глаза цвета неуловимого. Серого? Синего? Кажется, они меняют оттенок в зависимости от освещения и от цвета одежды. Или от того, насколько близко в них смотришь…

      Его губы шевельнулись:

      – Что – глаза?

      И я пришла в себя. И обнаружила, что моя ладонь по-прежнему лежит на его щеке. Что лицо его так близко, что наше дыхание смешивается. А смех напрочь исчез из темнеющих глаз Кароля.

      Я отдернула руку и отодвинулась. Надеюсь, не со слишком неприличной поспешностью.

      – Глаза… – я откашлялась. – Глаза тоже хороши.

      Он откинулся на спинку кресла, задумчиво подергал себя за мочку уха.

      – То есть ты от моей ослепительной внешности не в восторге… А делать комплимент глазам мужчины как-то неприлично, нет? Это ведь девушке говорят: «Ах, какие глазки!»

      – Я вовсе не делаю тебе никаких комплиментов! – возразила я. По его усмешке поняла, что меня опять дразнят, и сказала тоном ниже: – Просто ты должен понять, что я смотрю на людей несколько… по-другому.

      Кароль серьезно кивнул.

      – Я