Смех Again. Олег Гладов

стучать, я и тебе, и твоему Илашу!.. Пулей чтоб мне!

      Иглы, имена & телеграммы Part 2

      ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж

      Иногда мне кажется, что главная причина всего произошедшего в том, что мне всегда хотелось попробовать – «как это?»

      ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж

      Знаете, человек может прийти в паспортный стол, написать заявление, собрать нужные справки и изменить фамилию. И имя. И даже отчество. Если он не отсидел, не привлекался и не разыскивается, это вполне реально. Но «это» – совсем не то.

      ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж

      Знаете, в некоторых странах человеку, давшему в суде показания, за которые его могут пристукнуть нехорошие дядьки, государство вручает паспорт с новым именем и увозит в какую-нибудь Пердь, где он может спокойно жить. Он может вешать соседям на уши какую угодно хрень, трахать их жён и жрать двенадцатилетний виски трёхлитровками. И всё за счёт правительства. «Программа защиты свидетелей». Но «это» – совсем не то.

      ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж

      В обоих случаях о факте изменения имени остаются сведения в архивах. Закрытые на замок. Лежащие в зашифрованных файлах компьютера. Продублированные на всех видах информационных носителей. От банальной бумаги до невидимых глазу цифровых дорожек. И «это» – совсем не то.

      ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж

      – Скоро уже?

      Если когда-нибудь кому-нибудь придёт в голову составить сборник часто задаваемых вопросов – я внесу свою лепту.

      – Скоро.

      ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж

      Сидящего в кресле зовут Александр. Отличное имя. Но он уже лет двадцать откликается на «Дрын».

      Вопросы, которые он слышит чаще других:

      а) «За что?»

      б) «Зачем ты сломал ему нос?»

      Вопросы, которые чаще всего слышат его клиенты:

      а) «Деньги принёс?»

      б) «Я тебя предупреждал?»

      В каком разделе сборника будет опубликована эта глава, думаю, объяснять не надо.

      Дрын – подсевший. На мою иглу. Своим «Micky Sharpz» я раскрасил процентов тридцать его кожного покрова. Сегодня я набиваю ему мудацкий череп, проткнутый кинжалом. Мудацкий. Но Дрыну я об этом не скажу. Ему нравится. Мне пох. Это моя работа.

      – Слы, Мотор?

      Пока я меняю иглу с контурной на заливочную (с четырьмя микроскопическими жалами), Дрын пытается рассмотреть свой трицепс, где постепенно проявляется выбранный им рисунок.

      Мотор – это я. Так меня называют в этом городе. Откуда им знать, что за полторы тысячи километров отсюда меня с детства прозвали Гансом. Маленькая легальная попытка. Программа защиты меня?

      – Да? – я обмакиваю новую иглу в контейнер с тушью.

      ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж

      – Как думаешь, на свой мозг в суд можно подать?

      ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж

      – Чего?

      – Ну на свой мозг в суд подать можно?

      Я молчу несколько секунд.

      – Ммм… а за что?

      – За то, что он мне во сне, мля, показывает.

      – И чё показуют?

      ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж

      – Да уже, мля, целый месяц, каждую ночь я трахаю своих племянниц. Сразу

      трёх. А им всем и пятнадцати нет…

      Хм.