Смех Again. Олег Гладов

почти уверен: главная причина того, что произошло, – я сам. В том, что мне с детства не нравилось моё имя. Как могла сложиться жизнь, назови меня родители Сашей? Как это? Стать другим человеком? Сменить имя, номер телефона и причёску. Сменить место жительства и работу. Жениться? Начать курить? Ограбить банк? Выращивать свеклу?

      Не навсегда, конечно. Просто попробовать. Не долго. Месяц? Два? Полгода?

      Такой по-своему экстремальный вид спорта.

      Просто попробовать.

      Просто?

      За 13 дней и 1500 киллометров до (…)

      – Я так привыкла говорить, что ты мой брат… Кажется, сама начинаю в это верить…

      Нюра сидит за кухонным столом и смотрит. Снизу вверх.

      – Верь. Тогда остальным будет проще поверить.

      – Они и так все верят. И тётя Зоя тоже. Она больше не приходит… Ты извини… Я не могу тебя ничем накормить… Я не умею готовить…

      Два шага к окну: двор. Солнце. Жара.

      – Не переживай. Кое-что ты делать умеешь. Одежду мою постирала. Видишь, какая ты умница…

      На её лице робкая улыбка:

      – Ну это просто.

      – Не так уж и просто. А готовить я и сам могу.

      Два шага от окна: полки с посудой. Кастрюли. Сковорода. Тарелки. Дверца шкафа: картофель, мука, соль.

      – Ты пробовала когда-нибудь суп-пюре из мидий?

      – Нет.

      – Лазанью с морскими гребешками и креветками?

      – Нет… а что это?

      – Я угощу тебя. Сегодня.

      – Я не знаю, где всё это взять…

      – Я знаю. Здесь есть где-нибудь супермаркет?

      Пожимание плечами.

      – Большой магазин?

      Пожимание плечами:

      – Извини, не знаю…

      – Зачем ты так часто извиняешься. Не нужно. Мне тебя не в чем винить.

      Робкая улыбка:

      – Я не знаю, где большой магазин…

      – Ничего. Я сам найду. Узнаю по телефону в справочной.

      – У меня нет телефона.

      – На улице есть. Пойду прямо сейчас. Прогуляюсь.

      Рубашка и штаны пахнут дешёвым стиральным порошком. Но… они чистые. Нюра чуть краснеет:

      – У тебя верхняя пуговица оторвалась… Но я не умею пришивать…

      – Ничего. Всё равно жарко.

      Носки. Пыльные кроссовки. Пояс-сумка. Недавно всё это принадлежало ремонтнику железнодорожных путей. Теперь не принадлежит.

      Нюра провожает до дверей. Протягивает руку:

      – Вот… Возьми… Это моя пенсия…

      – Мне не нужны деньги.

      Нерешительно опускает зажатые в кулаке купюры.

      – Я же угощаю… Ты шоколад любишь?

      Кивает.

      – Я принесу самый лучший.

      Поворот ключа в замке.

      – Я скоро буду.

      – Ты на самом деле с Севера?

      Нюра моет посуду. Тарелки одна за одной выстраиваются на сушилке, роняя немногочисленные капли.

      – Лазанья понравилась?

      – Очень вкусно… Спасибо… Не хочешь говорить, да?

      Кап-кап-кап-кап

      – Скажем