Клинок Минотавра. Екатерина Лесина

машины.

      – Девка поедет со мной, – сказал он, глядя в глаза Игорьку.

      Девка? Женькины щеки полыхнули. Она девка?..

      – Ты зачем цветочки поломал? – вежливо поинтересовался Игорек.

      – Чего?

      – Того, – Игорек положил руку на плечо парня. – Ты приехал в чужой двор. К чужому дому. А ведешь себя, точно хозяин. Это неправильно, друг.

      Игорек улыбался. Он выглядел дружелюбным и беззащитным, и парень стряхнул пухлую руку его с плеча.

      – А ты че, за дежурного?

      – Вроде того. Убери машину. А лучше уезжай.

      – Кому лучше?

      – Тебе. Нам. Всем. Люди должны помогать друг другу. Разве не так?

      – Так, – хохотнул парень, разминая руки.

      – Вот и помоги мне, свали так, чтоб глаза мои тебя не видели.

      Он ударил коротко, без замаха, уверенный, что этого удара хватит. Игорек даже не покачнулся, он лишь вздохнул, и мастифф на поводке Лариски тоже вздохнул.

      Женька поставила сумку на землю.

      То, что будет дальше, она видела не раз, правда, давно, когда Игорек, который с детства отличался полнотой, только-только начал заниматься сумо. И в школе находилось много желающих его поддразнить. Это было по-своему красиво… Игорек умел двигаться быстро.

      И парень вряд ли понял, как оказался на земле… просто оказался. И просто рассвирепел…

      – Ну ты, жирная скотина…

      – Пойдем, Женька, они тут надолго. Игорек развлекаться будет.

      Лариска спустила мастифа с поводка, и тот лег в тени лавки, зевнул, всем своим видом показывая, что женщина права, хозяин будет развлекаться.

      И отвлекать.

      Он позволит этому, в джинсе, нападать снова и снова, всякий раз стряхивая его и дожидаясь, когда противник поднимется. Он будет двигаться неторопливо, нарочито неуклюже, заставляя парня беситься от ярости…

      Пускай.

      Ларискина машина воняла кожей и ванилью. Сумку Женька закинула на заднее сиденье, с переднего же убрала мятые салфетки, каталог косметической фирмы и забытую Лариской булочку.

      На солнцепеке машина раскалилась, и дышать в ней было невозможно.

      – Сейчас остынем, – пообещала Лариска. – Окно открой, чтоб ветерок… прокатимся. Мы поедем, мы помчимся…

      На выезде со двора Женька обернулась, как раз, чтобы увидеть Игорька, который приобнял соперника и что-то терпеливо, мягко ему втолковывал.

      Никак цветочки сажать заставит.

      До Михеевки молчали. Женька старалась не думать о том, как станет жить, чувствуя страх и странную опустошенность. Ей вдруг захотелось вернуться.

      Изменил?

      Все изменяют или во всяком случае почти все. Разве это повод? А драгоценный не пьет. Он занудный, но щедрый, и простит, и постарается сделать так, чтобы Женька про другие измены не знала. А о чем не знаешь, о том не болит.

      Так стоит ли менять что-то?

      Сытая ведь, спокойная жизнь… и многие, надрываясь на двух работах, мечтают о такой.

      – Если разревешься, – буркнула Лариска, – я тебе в нос дам.

      Михеевка оказалась поселком городского