Красное, белое и серо-буро-малиновое. Сергей Геннадьевич Светуньков

здесь временные? Слазь!

      Члены Временного комитета во главе с Ани-Анимикусовым послушно слезли со стульев и опустились на пол.

      – Это я фигурально – слазь! Для истории, чтоб в книжках пропечатали…, поднимайтесь, граждане! Все вы арестованы, а правительство ваше низложено!

      Все молча поднялись, только один Ани-Анимикусов, лёжа на полу, ответил:

      – Да неужели?

      В это время Глуповский Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов принимал Декрет о переходе всей власти в руки Совета. Против этого были многие – меньшевики, кадеты и прочие, которые указывали, что надо прежде всего провести всеобщие выборы, а уже после этого выборный орган и может взять власть в свои руки. А ещё лучше дождаться созыва Учредительного собрания.

      Когда Камень, возбуждённый и взъерошенный, вошёл в зал заседаний Глуповского Совета и зашептал что-то на ухо Кузькину, то очередной выступающий и весь зал притихли в ожидании важной новости.

      – Разрешите? – для важности обратился Кузькин к Ситцеву-Вражеку, и тот согласно кивнул головой.

      Тогда Кузькин медленно встал из-за стола, подошёл к трибуне, отодвинул в сторону застрявшего на ней оратора – кажется, меньшевика – и сообщил делегатам съезда:

      – Товарищи! С важным сообщением к вам от имени фракции большевиков сейчас обратится известный революционер-пропойщик… ах, чёрт!.. известный революционер-подпольщик Зойка Три Стакана.

      Зойка Три Стакана тут же появилась из-за кулис сцены, подошла к трибуне и громко, отчётливо, но почему-то картавя, крикнула в зал:

      – Товарищи! Временного комитета больше нет – он низложен! Вся власть в Головотяпии перешла к нашему Совету. Большая Глуповская социалистическая революция, о которой так много гутарили большевики, свершилась!

      И, немного нагнувшись вперёд, протянула правую руку с кукишем в зал.

      «Рождённая революцией»

      После ареста членов Временного комитета и провозглашения Зойкой Три Стакана свершившейся революции в заседании Съезда был объявлен перерыв. Депутаты толпой ринулись в столовую харчеваться, а члены президиума съезда собрались в комнате Живоглоцкого, в которой как будто из воздуха материализовалась бутыль первача. Самогон тут же начали разливать по стаканам. Зойка, как всегда, произнесла три первых тоста: «за мировую революцию», «за здоровье всех присутствующих» и «за светлое будущее», после чего вместе с Камнем удалилась в соседнюю спальную комнату, которой Живоглоцкий никогда не пользовался, поскольку жил на всём готовом в гостинице.

      Именно в последней Камень целый час стоял перед Зойкой на коленях и просил прощения: «бес попутал!», а Зойка Три Стакана прощенья предателю дела революции не давала.

      – Тогда я себя убью! – вскричал Камень, вскочив на ноги и разорвав на себе тельняшку.

      Зойка Три Стакана поняла, что дальше тянуть нет смысла, и, простив Камню всё, ринулась в его объятья, где и оставалась до самого позднего