Красное, белое и серо-буро-малиновое. Сергей Геннадьевич Светуньков

и

      – что солдаты объединились с жителями города и ловят всех казаков, которых не так-то просто поймать, поскольку они рубят, и

      – что владыка Аверкий составляет список ветеринаров, чтобы предать их анафеме, поскольку те наслали мор на скотину, почему казаки и стали всех подряд рубить, и…

      и тут Камень не выдержал.

      Сославшись на необходимость сходить «до ветру», он огородами спустился к Грязнушке и берегом, по камышу и илу добрался до шалаша. В шалаше он нашёл свою матросскую форму, аккуратно разложенную и заштопанную Зойкиной рукой. Быстро скинув мужицкую одежду, он надел форму и бегом вдоль железнодорожного полотна направился в Глупов. Танька так и осталась сидеть на лавке, поджидая, когда же вернётся с огорода любимый котик… Эх! Горькая женская доля!

      В Штабе революции вовсю кипела работа по взятию власти в руки Совета. Поскольку Зойка Три Стакана всё ещё числилась в розыске, то по совету товарищей по Штабу ей строжайше было запрещено появляться на людях. А вдруг в здание Совета вломятся головорезы под руководством Митрофана? Поэтому она была помещена в отдельную малоизвестную комнату и ходила по ней из угла в угол. Связь между ней и остальными членами штаба по старой памяти осуществлял Закусарин.

      А вот Живоглоцкий, не находящийся в розыске, в своём кабинете принимал многочисленных посетителей и решал, кто из них возьмёт телеграф, телефон, почту и т. д. Быстро сообразившие выгодность момента, некоторые купцы, сбрив бороды и переодевшись в простые одежды, прикинулись малограмотными грузчиками и получили от Живоглоцкого комиссарские мандаты и приказ на захват и охрану государственных складов с продовольствием. Живоглоцкий руководил восстанием и был весьма доволен этим. Надо сказать, что это у него получалось хорошо.

      Каждый комиссар, выходя из кабинета Живоглоцкого, окидывал взором толпы снующих по коридорам личностей и набирал себе помощников из тех, кто понравился.

      Довольно быстро все учреждения оказались в руках Совета. Происходило это мирно и спокойно. Заходит, например, в приёмную к управляющему железных дорог такой комиссар с вооружёнными милиционерами и солдатами, и предъявляет управляющему молча мандат. Управляющий прочитает его и скажет комиссару:

      – Да вы, голубчик, не стесняйтесь. Пойдёмте, я покажу вам место, где вы можете отлично поработать комиссаром. – И отводит его и его сопровождающих в буфет управления. – Вот тут вам, голубчик, и чаю подадут, и бутерброды, и я недалеко. Так что если что нужно, то не стесняйтесь, обращайтесь!

      Комиссар отправлял одного из своих с рапортом к Живоглоцкому о том, что управление взято под контроль, после чего садился за стол в буфете и начинал пить чай в ожидании дальнейших приказов от Живоглоцкого. На бутерброды чаще всего денег не было, а буфетчик категорически отказывался давать бутерброды в долг, даже под честное пролетарское слово.

      Щупальца Совета охватили, таким образом, весь Глупов, но единственное, на что Живоглоцкий никак не мог решиться, –