Дети Мертвого Леса. Екатерина Бакулина

усилий сохранить невозмутимое лицо.

      В голосе Шельды ясно слышен вызов.

      Она что-то знает? Знает кто он?

      Но кто тогда она сама?

      У Норага был сын, но дочери не было. Зато была жена. Двадцать лет назад Нораг приехал в Фесгард с женой и до взятия крепости она…

      – А ваша мать? – спрашивает Хёд осторожно.

      – У нас нет матери, – говорит Тьяден. – Мы с отцом жили… втроем.

      Шельда.

      Молодой голос, нежные руки, легкие движения. Сколько же ей? Дочь? Любовница? Норагу было столько, что и внучкой могла бы быть.

      – Что-то не так? – говорит Шельда.

      – А тебе, Шельда, сколько лет? – спрашивает он.

      – Двадцать один, – говорит она.

      Не сходится. Что-то отчаянно не сходится… если он только сам не сходит с ума.

      – И вы были в Фесгарде вместе с отцом? – говорит Хёд.

      – Да, – говорит Шельда. – Мы были с ним.

      – И вы остались живы в городе, захваченном тварями?

      – Да, – говорит Шельда. – Мы спрятались. Тебя это удивляет?

      Безумие…

      Или все куда сложнее.

      – Пожалуй, удивляет, – говорит Хёд. – Как твари могли не найти вас?

      – Нужно уметь прятаться, – говорит Шельда. – В Фесгарде глубокие подземелья.

      Хёд качает головой.

      Ни одно подземелье не спрячет от тварей.

      – Хёнрир обманул моего отца! – говорит Тьяден. – Он обещал, что если город сдадут и ворота откроют, то сохранит людям жизнь! Но он выпустил тварей и залил город кровью.

      – Твой отец хотел сдать город? – говорит Хёд.

      Тьяден сопит, сердито и слегка обиженно. Знает, что не хотел. Знает, что Нораг готов был умереть, но не сдаться.

      – Магистрат открыл ворота и сдал город, – говорит он. – Сделали все, как требовали эти твари! Что еще было нужно?! Хёнрир обманул, поступил подло. Он ответит!

      Ответит… Так наивно, что почти смешно.

      – Магистрат? – говорит Хёд. – Разве Хёнрир договаривался о сдаче города с магистратом?

      – А разве это имеет значение? – говорит Шельда. – Город сдан. Что за игры, в которых любой шаг можно представить так, как удобно? Погибли люди. Весь город был залит кровью. Твари рвали людей на части… женщин, детей… В городе, который открыл ворота и так надеялся на мир, на жизнь… Там такое творилось… чудовищно. Улицы, заваленные разорванными, обглоданными телами… Никто не мог спрятаться от них.

      – Никто не мог? – говорит Хёд. – Но вы же спрятались?

      Шельда молчит.

      Слышно, как Тьяден сердито бросает ложку в тарелку, отодвигает.

      – Я хотел драться! – горячо говорит он. – Я не хотел прятаться! Я хотел выйти и драться с ними! Я уже мужчина!

      – И первая же тварь отгрызла бы тебе голову, – говорит Хёд. – Кому бы ты тогда отомстил?

      Месть – отличная штука. Иногда это единственное, что помогает не опустить руки.

      – Если ты умеешь прятаться, Шельда, – говорит Хёд, – если в Фесгарде глубокие подземелья, то почему тогда ты не увела этих людей, детей, женщин, с собой? Ты жива, а они умерли.

      Слышно,