Дети Мертвого Леса. Екатерина Бакулина

кровь, кто бы мог подумать. А говорят, Хёнрир давно тварь.

      – Попал! Молодец! – Хёнрир кричит отрывисто, машет ладонью, пальцы в крови. – До завтра время есть. Думай.

      Потом поворачивается и идет назад.

      * * *

      – Крысы, – цедит Хёнрир сквозь зубы.

      Он нависает над магистратом черной грозовой громадой.

      Презрение. Даже не злость, одно презрение застыло в его глазах.

      Магистрат съеживается перед ним, втянув голову в плечи, редкие седые волосы нелепо треплются на ветру.

      – Мы хотим перейти под протекторат Леса, господин, – повторяет он. – Мы хотим сдаться. Мы все хотим сдаться. Мы признаем вашу власть, господин, и готовы…

      – А он? – Хёнрир не желает слушать, показывая рукой в сторону.

      Там, в центре площади, на невысоком помосте, стоит столб. К столбу привязан Нораг, раздетый догола. Жертвенный баран.

      – Он… он не хотел, – у магистрата отчаянно трясутся губы.

      – Какие же вы крысы!

      Широким размашистым шагом Хёнрир пересекает площадь, запрыгивает на помост. Натужно скрипят доски.

      – Доброе утро, комендант, – говорит тихо. – Давно хотел посмотреть на тебя вблизи.

      Нораг поднимает на него глаза… синие… льдисто-голубые, ясные, на осунувшемся сером лице.

      – Смотри.

      Губы у Норага тоже совсем синие от холода. А колени распухшие, воспаленные, темно-бордовые. Стоять он уже не может, держится лишь – тяжело повиснув на веревках.

      – Так значит, защита была не твоя? – говорит Хёнрир, скорее даже обращаясь не к Норагу, а к каким-то своим мыслям. – Кто помогал тебе?

      – Амулеты, – в голосе Норага ясно слышен сарказм. – Древние амулеты Йорлинга.

      – Нет, – Хёнрир качает головой. – Я ни разу не видел амулетов такой силы, тем более узконаправленных, почти не дающих постороннего фона. Это живой источник.

      – Ты еще много чего не видел, лесной лорд. Мир огромен.

      Нораг усмехается, хотя его трясет от холода.

      – Верю, – соглашается Хёнрир. – Кто помогает тебе?

      – Ты будешь меня пытать? – спрашивает Нораг.

      Хёнрир долго, молча, смотрит на него, раздумывая.

      – Да, – говорит, наконец. – Буду. Прикажу отвести тебя в лагерь. Хотя, думаю, упрямства тебе не занимать и ты просто молча сдохнешь под пытками. Но попробовать стоит. Даже притом, что защита твоя личная, и кто бы не помогал тебе, он защищал только тебя, не пытаясь оградить город. Но я бы не хотел нарваться на это снова.

      Нораг молчит. Стиснув зубы… пыток он не боится.

      Хёнрир разглядывает его.

      – Сколько тебе лет? – говорит вдруг. – Я бы дал пятьдесят – пятьдесят пять, ну, шестьдесят, самое больше. А если бы видел только, как ты дерешься, то и пятьдесят бы не дал. И сколько лет ты комендант Фесгарда? Почти двадцать? Я интересовался… Когда ты приехал сюда, то уже был не молод, с огромным послужным списком… впрочем, мутным… Сколько тебе было? Пусть сорок. С тобой приехала молодая жена…

      Хенрир замолкает. Со значением… Чуть ухмыляется.

      Лицо