В глубине Великого Кристалла. Помоги мне в пути. Владислав Крапивин

кончился через десять минут. Чиба сердито забрался в сумку, а мы с Сашкой пошли по умытому и просветлевшему городку. Прохожие перекликались и поздравляли друг друга.

      В конце улицы Грибного Дождя стояла двухэтажная, с хитрыми пристройками гостиница. Видимо, частная, похожая на те, что были в старину. Над дверью торчало железное копье, на нем качалась позолоченная вывеска: «Дорожный уют». На первом этаже был зал с обширными столами и баром. За стойкой командовала двумя расторопными парнями дама в белой наколке и синем платье. У нее было острое, как нос клипера, лицо. Близко от переносицы сидели прицельные, словно два револьверных зрачка, глазки. Она мне показалась похожей на классную надзирательницу из старой гимназии.

      – Хозяйка, – шепнул Сашка. – Спросите про комнату…

      Я подошел и осведомился, могут ли здесь получить приют утомленные и едва спасшиеся от непогоды путники.

      – А этот… босой ребенок тоже с вами?

      Босой ребенок светски наклонил голову.

      – Да, сударыня, я племянник. – И толкнул меня локтем.

      – Есть комната наверху, – сообщила хозяйка с оттенком благосклонности. – Вам повезло. Завтра не будет отбоя от постояльцев. Ожидается карнавал в честь сегодняшнего дождя… Надо же, такое неожиданное чудо!

      Знала бы она…

      5. Венецианское окно

      Наверху, в комнате, Сашка спросил:

      – Игорь Петрович, вы не обиделись, что я вам в племянники записался?.. А то эта тетка вредная на вид. Пристала бы: «Почему с посторонними, кто такой…» А я не хочу зря болтать, что проводник. Скажешь, и все сразу глаза пялят.

      – Ясно… Ты, племянничек, помыл бы все-таки задние лапы, – сказал я. Потому что Сашка с забрызганными в лужах ногами бухнулся на гулкую пружинную кровать, украшенную медными шариками на спинках. Прямо на светлое покрывало.

      – Гудят у меня лапы-то, – признался Сашка. – А у вас?

      – А у меня… Я весь гудю… то есть гужу.

      Но, в отличие от Сашки, я не свалился, а стал осматривать жилье. Кроме комнаты со старомодной мебелью, была еще крохотная прихожая. В ней дверь, за которой душ, раковина, квадратная «сидячая» ванна и все, что полагается.

      – Уютно, хотя и скромненько, – решил я.

      – Зато окно во какое! – отозвался Сашка. Он уже не валялся, а возился с оконным шпингалетом.

      Окно было роскошное. Овальное («венецианское»!), чуть не во всю стену. В узор из гнутых переплетов был включен застекленный квадрат с шарнирами, который Сашка расшатал и открыл наружу. Запахло мокрой сиренью, сырым песком…

      – Эй, ты куда! – обмер я.

      Сашка юркнул в открытую часть окна, но не пропал. Радостно сообщил:

      – Здесь крыша! Как балкон!

      Под окном блестела железная чуть наклонная кровля пристройки. Она еще не высохла. Сашка с удовольствием потопал босыми ногами по волнистой жести, подошел к самому краю. Качнулся, махнув ломкими, как лучинки, руками. И ухнул вниз.

      Я сдавленно завопил и полез в окно. В этот момент из-за крыши выдвинулись два бруса. А через три секунды между ними возник и