Химутка. Александр Вендеров

Ягорка – он чаво за чалавек был? – спросил Иван. – Я чавось про етот случа́й ня помню.

      – Дак ня помнишь, потому ещё-ще не родимшись ты тады. А Ягорка бездельный был чалавек – так, пьянчужка. От работы отлынивал. А усё равно душа чалавечая, по образу сотворённая. Тамака, – Химутка показала пальцем вверх, – с приказчика за Ягорку тоже спросють.

      И всё же времена меняются. Теперь хотя бы не бьют людей арапником. Когда царь Александр Второй отменил крепостное право, Химутке шёл двадцатый год. Ивану было полтора года, а Трифону – всего восемнадцать дней. Родила второго сына Химутка на Трифонов день, оттого этим именем и нарёк младенца поп в церкви Рождества Христова в Савино, куда Воробино было приходом. И так совпало, что имя сыну Химутки досталось такое же, как и её отцу.

      Читатель, верно, уже заметил, что у Химутки фамилия Трифонова, у её сыновей – Павловы, а у внуков, Фёдора и Василия, – Ивановы. Как же так? Дело в том, что это на самом деле отчества, а не фамилии. Химутка – дочь Трифона, оттого и звалась Трифоновой, её муж – сын Гордея и потому Павел Гордеев, Иван и Трифон Павловы – сыновья Павла, а Федя и Вася Ивановы – сыновья Ивана. До первой переписи населения Российской империи в 1897 году фамилии имели не все крестьяне. Когда приехали переписывать народ, каждому написали и фамилию, и отчество в их нынешнем виде, и, например, Химутка стала Евфимией Трифоновной Трифоновой, а её внуки – Фёдором Ивановичем и Василием Ивановичем Ивановыми. А те, кто родился после девяносто седьмого года, уже наследовали фамилии, данные их отцам. Но не все брали фамилии строго по имени отца, и старший сын Химутки, которого в деревне звали Иваном Павловым, по документам был Иваном Павловичем Гордеевым: решил тогда, в девяносто седьмом, взять фамилию по имени деда. А когда женился на Ирише, дал свою фамилию и её детям, и стали они Зинаидой и Петром Гордеевыми. И у семилетнего Саньки была фамилия Гордеев.

      Да, через восемнадцать дней после рождения Трифона Павлова объявили волю крестьянам. Но это легко сказать – царь отменил крепостное право: крестьян освободили без земли, а свои наделы предстояло ещё выкупать. А выкупить-то нечем! Двадцать с лишним лет отрабатывали Химутка с мужем и детьми барщину в качестве временнообязанных, а землевладелец никак не спешил отдавать крестьянам их землю. Только когда новый государь Александр Третий издал указ, чтобы к наступлению 1883 года свои наделы все выкупили, пришлось барину передать землю в собственность тех, кто её обрабатывает. Но не за «здорово живёшь»: мужики для выкупа землицы влезли в долги и не одну зиму работали в городах.

      На Спас-Вилки снова опустилась ночь, но Химутка, вопреки обыкновению, долго не могла уснуть. Снова память растревожил разговор про старину и дневные её воспоминания о подруге детства. Она так подумала: если в эту ночь она преставится и ангел на небесах спросит: «Раба Божия Евфимия, была ли ты счастлива в своей земной жизни?», то ей придётся ответить, что счастья на такую длинную жизнь выпало мало. Мать её, Акулина, родила