Химутка. Александр Вендеров

Сяргей Пятрович, мы же у арьмии покуль не служимши. Не обучены в ногу-то, – оправдывались парни.

      – Значит, будем учиться. Федя, становись вперёд: ты как будто потолковее других. И ещё: Митя, как ты держишь портрет товарища Сталина?

      – А как я дяржу? – удивлялся упрёку Митя.

      – Криво держишь! Ещё полбеды, если по недомыслию. А то могут подумать, что в насмешку. Значит, кто ты получаешься? Вредитель и тайный враг советской власти.

      – Какой я враг? – оторопело возражал парень. – Мой отец – самый бедный крестьянин у Старых Рамешках, первым у колхоз пошёл.

      – То-то и оно. Значит, стыдно тебе должно быть. Строимся, товарищи комсомольцы!

      Иван Вендеров готовился не только к государственному празднику, что как секретарю сельсовета полагалось ему по должности, но и к продолжению этого праздника уже в Спас-Вилках с семьёй и друзьями. А чтобы весело отмечать праздники, в русских деревнях обыкновенно гонят самогон. Делать это было строжайше запрещено даже для личного употребления, не говоря уже о производстве напитка на продажу. Подальше от людских глаз, чтобы не нашёл участковый милиционер, в Тухлом углу был сооружён шалаш, в котором мужики заботливо спрятали самогонный аппарат. Укрыли его так, чтобы не повредила непогода, и по мере надобности ездили к шалашу. Тридцатого апреля, в воскресенье, Иван собрался заняться самогоноварением вместе с соседями – Василием Егоровым по прозвищу Рапчей и Никифором Крюковым, отцом тракториста, по прозвищу Никеш. К слову, у самого Ивана было прозвище Изоб, а жену его Прасковью в деревне называли Пашей Изобихой9. Откуда такие дивные слова, часто несозвучные ни с именами, ни с фамилиями, не называющие характерных черт людей? Неизвестно, а вот приклеивались же эти прозвища и часто переходили по наследству.

      Шестилетняя Валя и трёхлетний Геня увязались за отцом: мол, возьми, тятя, да возьми. Иван сначала отказывал. Хочется посидеть с мужиками да клюкнуть первача без суеты. Но тут вмешалась Дуся, выполнявшая при детях Ивана и Паши, своих племянниках, обязанности няни:

      – Иван Иваныч, возьми их ради Бога. У мене голова кругом идёть: целый день ведь с детями сижу.

      – Ладно, Дусь, возьму. Пущай играются. Сходи куды-нить, а то и правда с ими весь день, некогда табе.

      – Спасибо, Иван Иваныч! Я тады до Зины по́йду на Заречину, погуляем.

      Дуся Павлова и Зина Булёнкова были подругами несмотря на трёхлетнюю разницу в возрасте, которая в юности ещё заметна.

      – А ты жаниха-то ещё сабе не нашла?

      – Да есь один на примете… – проговорила Дуся и покраснела.

      Паше Изобихе, однако, в её двадцать девять лет уже не до женихов. Другие заботы! И она так наставляла мужа:

      – Гляди, каб оне там у болоте не утопли. Известное дело – Тухлый угол!

      – Дак мы у самое болото и не полезем. Пущай на бережку сидять, там и шалаш

9

Надежду Егорову, жену Василия, называли Надей Рапчеихой