Беглец в просторах Средней Азии. Павел Степанович Назаров

в закуток, уснул.

      Когда рассвело, буря утихла, и небо прояснилось, я выбрался наружу дабы обозреть окрестность и определиться с месторасположением. Но то, что я увидел, привело меня в изумление. Далеко, как только было доступно взору, простирался как бы план большого города, изображённый в натуральную величину чёрными штрихами по белому фону. Все детали были ясно отмечены: места, где были здания, оросительные каналы, котлованы, башни, стены домов и стены городские. Снег, движимый ветром, заполнил неровности в почве и обозначил рельеф, ранее взгляду недоступный. Так город, давно разрушенный и забытый, вновь предстал передо мной в виде странного призрачного фотоснимка.

      Глава V. Тревоги и гонения

      Вскоре погода повернула на тепло. В апреле пышно расцвели персиковые и абрикосовые деревья. Но моему взору дано было довольствоваться лишь кусочками неба голубого да веток деревьев сквозь щели старых стен. Лишь ночью мог я выйти во двор и насладится весенним ароматом. Весна вкупе с теплом пробудили в душе моей определённое волнение, жизнь стала представляться в лучшем свете, но планов на будущее не имелось. Иногда мы вдвоём с Акбаром размышляли, как бы мне пробиться сквозь горы в Фергану, большая часть территории которой всё ещё оставалась в руках у местных повстанцев, среди предводителей коих были и мои верные друзья. Однако известия, что добывал Акбар на базаре у своих приятелей сартов и киргизов, были отнюдь не обнадёживающими: большевистские патрули шныряли повсюду, а двое из их числа околачивалась совсем неподалёку. Мне следовало ещё запастись терпением.

      С гор возвратился Юлдаш, принеся несколько кусочков серпентина и новости о том, что подразделения белых, успешно отражая атаки красных частей и причиняя им большие потери, отступили к Фергане через труднодоступные заснеженные перевалы. Поток автомобилей, грузовиков и красноармейцев по дороге возле нашего дома постепенно редел.

      Тут я заметил, что по прибытии Юлдаша жена его, Тата-джан, стала какой-то угнетённой и нервозной. Выбрав момент, она шепнула мне, что муж ездил в Куман не за одним только пресловутым камнем загхар мурра, а был ещё в одном месте, Катаналих, у одной известной старой колдуньи и приобрёл у неё мар гуруш – не что иное, как арсенид, мышьяк. Его обнаружила Тата-джан в кармане одежды Юлдаша, но взять побоялась. «Он собирается меня отравить», – уверяла она.

      – Позволь, но как, если едим мы все из одного котла? – усомнился я.

      – Нет, не среди дня, он сделает это ночью.

      – Однако как же ночью?

      – Вижу я, тахир, ты совсем нас не знаешь: у нас мужья часто травят своих жён и жён других мужей, а родители избавляются от детей нежеланных. Когда умираем, хоронят тихо и сразу, никто тел не осматривает, и никто причин смерти не ищет.

      – Но как можно отравить спящего? – не унимался я.

      – А просто. Измельчаем мышьяк в пыль и насыпаем в трубочку из тростника, один конец которой