Монастырский диверсант. Анастасия Александровна Калько

ещё искушение. Тем более, что многие тут – далеко не старики. Но если удаётся и его побороть, это уже существенная победа над собой, которая закаляет духовную силу. А преодоление и закаливание важны не только для иноков. Они и бизнесменам нужны, и политикам…

      – И журналистам тоже…

      – Ну не скромничай. У тебя и без воздержаний характер железный.

      – Да и у тебя тоже…

      ***

      Зазвонил Никин телефон. На дисплее высветился номер Таси.

      – Гуляете в монастыре? – спросила подруга. – Счастливые люди! А я в очереди в экскурсбюро стою. Олька тут нарыла бесплатный вай-фай и зависла в чате со своим Женькой. Ну уж завтра я ее расшевелю, с ноутом она может и дома пообниматься, а здесь мы будем ходить и знакомиться с городом! Нечего все время в экран пялиться.

      – А кто такой Женька? – спросила Ника.

      – Ее нынешняя лямур-тужур. Однокурсник. По обрывкам разговора я поняла, что они на майские праздники хотят сорваться в круиз по Волге. Тоже мне купцы Паратовы, – фыркнула Таисия, – в первый же вечер все деньги в ресторане прошмындрают и будут всю дорогу одними "роллтонами" питаться!

      – Ладно, Тася, можно подумать, что мы в 18-19 лет так не веселились, впервые оторвавшись от родительского ока, – улыбнулась Вероника. – И деньги по-глупому спускали, и на "роллтонах" сидели, а все равно вспомнишь – и улыбнёшься: весело было.

      – Молодые были, – ответила подруга, – вот и не печалились подолгу из-за пустых карманов и голодного желудка. А помнишь, как мы за ужин и ночлег подрядились на ферме картошку копать?..

      – Как не помнить!

      – Мы завтра тоже в монастырь поедем. Я за маму записочку подам. Ей через неделю операцию будут делать, врач сказал, что варикоз в этой стадии легко операбелен, но мама все равно волнуется, попросила помолиться у чудотворной иконы и водички из источника бутылочку привезти.

      – В Синеозерске есть ещё один собор с чудотворной целительной иконой, можешь и туда сходить.

      – Непременно. А то мамино беспокойство и мне передалось. Все, тут моя очередь подходит, пока! Вечером общнемся.

      Вероника убрала телефон и догнала Виктора на подходе к древним стенам. Навстречу им высыпала группа оживлённых женщин из зелёного автобуса. Они обсуждали покупки в монастырской лавочке, убранство храма, хвалились фотографиями и хихикали, судача о монахах, особенно – о молодых и привлекательных. Где-то за деревьями так же громко и дружно кулдыкали индюки и кудахтали куры – видимо, там был хоздвор.

      Пригнувшись под низким сводом, Ника и Морской вошли во двор, из которого вели три коридора, выбитых в толстой – метра полтора каменной кладки – стене: в церковную лавку и трапезную для гостей, в храм и, видимо, к кельям – калитка была заперта и украшена табличкой с церковнославянским шрифтом, но покрытой вполне современным ламинатом: "Посторонним вход воспрещён!".

      В лавке Ника купила свечи и образки себе, маме и Вике и подала записки о здравии и упокоении. Здесь не было