Монастырский диверсант. Анастасия Александровна Калько

ее взгляд Виктор и коснулся губами мягких Вероникиных волос.

      Девушка благодарно улыбнулась ему.

      ***

      Чёрный "ягуар" сбавил скорость на въезде в город и заскользил по аккуратной одноэтажной улочке. Красные и синие крыши белёных домиков, добротные заборы, ровная дорога. По пути располагался небольшой рынок, где бойко торговали вареньями, соленьями и молокопродуктами. Промелькнул ещё один указатель – "Музей литературы и музыки"; "Дом-музей А. А. Грэя"; "Дом-музей К. И. Мещерского", "Квартира-музей Г. Эдвардссона"… Всего стрелок было более дюжины, и Виктор вернулся назад и притормозил, чтобы все прочитать.

      – Как же тут много музеев, – заметила Ника. – А ведь ты говорил, что этот городок меньше Краснопехотского.

      – Да, сюда многие творческие люди приезжали, и кое-кто оставался, – Виктор сфотографировал указатель. – Не хотели уезжать, настолько их покоряли тишина и местный воздух – какой-то небывалой чистоты. Считалось, что здесь благотворная атмосфера для творчества и научной работы… И люди, имеющие проблемы с сердечно-сосудистой или дыхательной системой, здесь быстро чувствуют улучшение самочувствия. Многие сюда затем и едут – отдышаться. А деятелей науки и искусства манит тишина и уединение. Здесь до сих пор нет домов выше трёх этажей и сохраняется особый микроклимат. Да ещё поблизости – монастырь с его легендарным источником, – Виктор зарулил в кованые ворота и оказался перед фасадом трёхэтажного особняка с лепниной, кариатидами и эркером. "Гостиница "Синеозерск", – гласила золотая вывеска на фронтоне. Судя по всему, раньше это были чьи-то частные апартаменты – до 1917 года. Интересно, что случилось потом с их владельцем…

      Они сняли двухкомнатный люкс с эркером и у стойки заспорили из-за оплаты. Виктор хотел заплатить за номер сам, а Ника настаивала на разделении оплаты и одержала победу.

      – Только тебе и удаётся переспорить меня, – констатировал Виктор, когда они поднимались по широкой лестнице, покрытой алым ковром.

      – А я с детства такая – что решила, то и делаю, – ответила Ника, – все знают: меня не переупрямишь. Такой уж я осёл.

      – И кстати, очень симпатичный ослик…

      ***

      Выйдя на полукруглый балкон в своей комнате, прикрытый лепным карнизом от возможной непогоды, Вероника увидела там два ротанговых кресла и столик с пепельницей. Это ее удивило: в Питере курение подвергалось суровому остракизму даже в самых престижных отелях. Вряд ли здесь настолько отстали от жизни, чтобы тоже не прикрутить повсюду таблички с грозным "Запрещается" – символ хоть и крохотной, но власти гостиничных работников над постояльцами. Скорее всего, жильцы люксов в бельэтаже пользовались особыми привилегиями потому, что на этаже было всего четыре номера, балконы не соприкасались, и выше – только крыша, а значит, некому было выразить неудовольствие…

      Пока Виктор в своей комнате кого-то жёстко отчитывал по скайпу, Ника включила кофе-машину и через 5 минут уже устроилась на балконе с чашечкой эспрессо и сигаретой, рассматривая улочку, словно сошедшую