Сапоговские рулады. Петр Овчинников

получил доступ в узкий круг местных эстетов. Родион Севастьянович Какашин не имел ярких способностей, но разговор мог поддержать на любую тему: сведениями располагал изо всех сфер человеческой деятельности. Обычно он бывал молчалив и скромен в отличии от сотоварищей. Характер у него был мягкий, душа нежная и ранимая. В лице Родиона Севастьяновича собеседники получали признание своих талантов и одновременно доброжелательного оппонента. Служебные обязанности в сфере гражданской деятельности друзья выполняли

      превосходно. У отставников, Ваш покорный слуга, пользовался авторитетом, как человек начитанный, правда, в перспективе подумывая влиться в славную когорту коммунистов/по совету Бориса Евгеньевича/ не претендовал на обладание всеми знаниями, накопленными человечеством.

      Холодильщик был старым холостяком, жил один и его квартира являлась местом уединения друзей, где они могли без помех насладиться обществом друг друга. Иногда, конечно, идиллию нарушали подруги жизни женатых клубменов, но мужская дружба, тем не менее, трещин не давала. Так, за пивком, а когда и за более серьёзными напитками, мирно беседуя, коротали время. Сегодня собрались послушать новое произведение Сидоркина. —Не тяни, Алексей, читай, – уговаривал Шмелёв, не забывая отдавать должное «Жигулёвскому» и приготовленной Какашиным закуске, чем, впрочем, увлёкся и поэт. Наконец, оторвавшись от пивной кружки, приёмщик тары начал:

      Идя на пункт приёмки тары

      Друзья, я думаю о вас

      И, выражаясь по-морскому,

      Меня ведёт туда компас

      Да нет, не тот с магнитной стрелкой

      А тот, что у меня в душе

      И, следуя советам мудрых,

      Я потихоньку «поспеше».

      А там уж ждут меня клиенты,

      Как на приёме у врача-

      С той разницей, что в их посуде

      Было вино, а не моча

      Твои клиенты и мочу выпьют, лишь бы с ног валила, -перебил терзаемый противоречиями Шмелёв. -Не кощунствуйте, экспедитор, – ответствовал быв-ший капитан второго ранга и продолжил:

      Толпа стоит вся в ожиданьи

      Шум, разговоры прекратив

      В надежде обратить бутылки

      В живительный аперитив

      Халат, как доктор, одеваю

      Очками зренье укрепив,

      Со знаньем дела изучаю

      Предмет, полученный от них

      Приём веду принципиально,

      Изъяны быстро нахожу

      На возраженья отвечаю-

      Коль не согласны- ухожу!

      Забив бутылками ячейки,

      Раздав все деньги до копейки,

      Исполнив долг перед народом,

      Иду домой- баланс свожу.

      Вот и покончено с цифирью.

      Смотрю на «вечное» перо

      И философские раздумья

      Ложатся рябью на чело.

      В земной юдоли, что имеем?

      Зачем Господь нас породил?

      Пол