Сапоговские рулады. Петр Овчинников

Возьмите, Сергей Ильич. От многого немножко, не воровство- делёжка! – Не надо, Борис Евгеньевич вызывает, вернусь поговорим.– Вы ему не скажете? – Обернувшись, встретил умоляющий взгляд и загадочно удалился. Она ждала моего возвращения и моментально возникла на противоположной стороне разделяющего нас стола. Такой жалкой Ольгу Васильевну не видел никто. —Забудем инцидент, но…. Беседу прервал деловой мужик с накладной- привёз вино, при его приёмке обнаружилось отсутствие семи бутылок- оказалось, как раз норма боя в пути. – А где раз разбитая посуда? – Ольга развела руки – аккуратно довёз- его! – Пока составляли акт на «разбитие», в винном отделе выстроилась беспокойная очередь. Бурно обсуждалось качество напитка, которое знатоками определялось исключительно крепостью и ценой. Эти параметры должны находиться в обратно пропорциональной зависимости. Чем больше первый и меньше второй, тем потребительские свойства содержимого выше. В данном случае народ выражал одобрение.

      Иван Васильевич под наблюдением сотни нетерпеливых глаз затягивал крючком ящики в зону продажи. Бутылки при колыхании издавали нежный малиновый перезвон, лаская слух замершей в напряжении толпы. Вид у Ивана, от осознания миссии особой важности, был значителен и серьёзен. В отдел поставили бойкую на язык Нюру и хмурую коренастую Клавдию Пантелеевну, обладательницу тяжелого взора и не менее увесистой руки, силу которой испытали некоторые ребята. Распродажа началась сразу в ускоренном ритме. Публика была нетерпелива, продавцы деловиты и сноровисты. Заполучившие желаемое, удалялись быстрым шагом спешащих по очень важному делу людей. НО очередь не уменьшалась, наоборот, её голова надувалась, как мыльный пузырь, от прибывающих не организованных товарищей, что вызывало справедливый гнев арьергарда. Атмосфера становилась предгрозовой, раздались первые звуки матерного грома. После особо сильного раската Клавдия Пантелеевна вспомнила о своей принадлежности к женскому сословию и погрозила толпе кулачищем, что охладило пыл ещё не успевших вкусить, а потому не утративших инстинкта самосохранения джентльменов. Пантелеевну уважали и временно наступило затишье, вскоре снова нарушенное боевыми отрядами уже откушавшей, но не утолившей жажды клиентуры. Эти действовали напористо и без компромиссно. Напряжение разрядил диалог двух соискателей истины/истина в вине, говорили древние и потомки с неиссякаемым упорством ищут её/. Гражданин, отмеченный печатью административной значительности, истомившись пребыванием среди неуправляемой аудитории, что уязвляло начальственное самолюбие, углядел своего токаря, лезущего без очереди и раздраженно сделал замечание в адрес обнаглевшего пролетария. —Васюков, ты бы в цехе так в передовики пробивался! – Реакция возбуждённого Васюкова на, в общем, дельное замечание обескуражила командира производства. —Никанорыч, падла рябая, дать бы тебе по рылу! – Побитое оспой