Имеющая право молчать. Эль Стравински

водной стихии ослепительно струился посреди церемониальной площади Лавары. Он вознесся прямо к сумрачному небу и скрыл от ликующей толпы Лиама. Следующий призыв остиария оживил рядом в диносе такой же огненный поток. Тот медленно лизнул стопы величественно стоящего парня и тоже устремился к небу. Публика взревела. Наконец-то проснулась воздушная стихия. Она завершила своеобразный трехлистный кокон вокруг посвященных. Десять стихийных бутонов завибрировали волнами силы, становясь все больше и плотнее. Теперь нельзя было увидеть даже очертания юношей. Заполненная людьми площадь резко притихла. С трибун не доносилось ни звука.

      – Выбор стихий начался! – торжественно заявил остиарий Дилий, – Этим я открываю двери в вашу новую жизнь. Да начнется первое испытание!

      Стихийные бутоны стали медленно раскрываться. Водный, огненный и воздушный лепестки выгибались в разные стороны. Становились то выше, то ниже. Ярко вспыхивали и угасали. Играли между собой, создавая магические переливы и вспышки. Зрелище завораживало. Притягивало. Гипнотизировало. Со временем стихии затихали и сходили на нет. Кроме одной, основной в каждом бутоне. Она и становилось главным испытанием для избранного. Избранного только ею. Постепенно стихия сползала на запястье посвященного и успокаивалась в виде сакральной татуировки. В линиях которой и было зашифровано само испытание для избранных.

      Многие коконы уже раскрылись и парни, получив заветные нательные отметины, во всю готовились к начертанному заданию. Я же неотрывно смотрела на кокон Лиама, с каждой минутой тревожась за друга все больше. Кокон никак не изменялся и даже не пытался открыться.

      Вдруг, стихия огня вырвалась пламенеющим столбом света и ударной волной разом погасила остальные стихийные лепестки бутона. Не успела я обрадоваться, как клуби песка, закручиваясь в тугую спираль, начали усмирительно обвивать огненный столб. Проснулась стихия земли. Такого до сегодня, по всей видимости, не видел никто: сотни раззявленных ртов и ошарашенное лицо остиария, говорили об этом красноречивей всего. Но на лице Лиама не дернулся ни единый мускул, оно вообще ничего не выражало. И это пугало больше всего.

      Лиам

      «Твою мать! Что это вообще такое!» – в моей голове проносился табун мыслей, и одна была страшнее другой: стихии не приняли меня? Или меня хотят убить? Первое, что хотелось сделать – бежать. Взять хотя бы защитный амулет. Но сила стихий не давала мне даже пошевелиться. Я с застывшим во взгляде вопросом панически посмотрел на остиария. Тот растерянно что-то пояснял мандриту и отцу. От всеобщего замешательства кровь в жилах стыла еще сильнее.

      Внезапно стихии земли и огня опять разделились и с двух сторон бросились на меня. Вот и конец… жизни, мечтам. Перед моим взором пронеслись все самые дорогие сердцу истории, улыбки и объятия. Как мало их оказывается было. Показалось, что на миг я потерял сознание. А открыв глаза, внезапно понял, что все