Мальчики Берджессы. Элизабет Страут

парень чуть пошатнулся. Его повели внутрь, Боб приоткрыл дверь и крикнул вслед:

      – Мы ждем тебя! Мы с тобой!

      – Прекрати! – одернула Сьюзан.

      Но Боб все равно еще раз крикнул:

      – Мы с тобой!

      И снова они оказались в маленькой приемной. К ним вышел человек в темно-синей униформе и объяснил, что сейчас Зака оформляют и снимают отпечатки пальцев, что человека, который должен принять судебное поручительство, уже вызвали, но, вероятно, придется подождать. Сколько? А кто его знает. И брат с сестрой сидели и ждали. В приемной был банкомат, торговый автомат и все те же затемненные окна.

      – За нами следят? – прошептала Сьюзан.

      – Наверное.

      Они сидели не раздеваясь, глядя прямо перед собой. Наконец Боб спросил негромко:

      – А что Зак делает помимо работы в магазине?

      – Ты хочешь знать, есть ли у него обыкновение грабить прохожих? Смотреть детское порно? Нет. Он просто… просто Зак.

      Боб поерзал в куртке.

      – Может, он имеет отношение к скинхедам? Или там к приверженцам идеи «превосходства белых»?

      Сьюзан изумленно посмотрела на него, сощурилась и отрезала:

      – Нет! – И добавила чуть тише: – Едва ли он вообще хоть к кому-то имеет отношение. Он не такой, Боб.

      – Я просто спросил. Все будет хорошо. Его могут отправить на общественные работы. Обязать прослушать лекции о культурных различиях.

      – Как думаешь, его так и держат в наручниках? У меня сердце кровью обливается.

      – Понимаю…

      Боб вспомнил, как Пижона вели через улицу в наручниках. Теперь ему казалось, что это произошло много лет назад. Даже разговор с Адрианой был теперь страшно далеким, как будто случился очень давно, а не этим утром.

      – Зак уже не в наручниках, – успокоил он Сьюзан. – Их надели, только чтобы отвезти его в тюрьму. Таковы правила.

      – Тут местное духовенство собирается устроить митинг, – устало прошептала Сьюзан.

      – Митинг? Из-за этого? – Боб потер руки о бедра и вздохнул: – Ой-вей.

      – Хватит уже! – оборвала его Сьюзан злобным шепотом. – Почему ты так все время говоришь?

      – Потому что я двадцать лет в службе бесплатной юридической помощи, со мной работает много евреев, они говорят «ой-вей», вот теперь и я говорю «ой-вей».

      – И звучит это фальшиво. Ты-то не еврей. Ты самый что ни на есть настоящий англосакс.

      – Знаю.

      Воцарилось молчание.

      – И когда этот митинг? – спросил наконец Боб.

      – Понятия не имею.

      Боб опустил голову, закрыл глаза. Через несколько минут Сьюзан спросила:

      – Ты там молишься? Или помер уже?

      Боб открыл глаза.

      – Помнишь, как мы ездили с Заком и ребятишками Джима в Стербридж-Виллидж, когда они были маленькие? Нас там еще водили чопорные тетки-гиды, похожие на жаб. В дурацких широкополых шляпах. Я хоть и пуританин, но терпеть не могу пуритан.[2]

      – Ты не пуританин, ты дурак, – ответила Сьюзан.

      Ей не сиделось на месте, она то и дело вытягивала шею,

2

Стербридж-Виллидж – музей под открытым небом, посвященный быту Новой Англии на рубеже XVIII–XIX вв.