Прости мне мои капризы. Николай Чепурных

в глубоком, полном мутной воды овраге, через который по деревянным доскам мы с Ириной переползали, следуя в ночном походе на речку, звуками – вздулись, запузырились на ней чудные ее штаны.

      По голым рукам и телу пробежала дрожь.

      А еще – порыв разметал роскошные ее волосы…

      (Могут представляться в облике маленьких девочек и взрослых женщин – красивых и безобразных, нередко с большой грудью…).

      Чтобы не слететь с «насиженного» своего места и не бухнуться с порядочной высоты на землю, – обеими руками Ирина схватилась за нависавшую над головой ветку, с которой она сорвала два недозрелых плода, и, оглашая сад тонким мышиным писком, – зажмурилась…

      (Цыцки большие-большие, аж страшно…).

      Прекратился ветер также неожиданно, как и начался. И таким же необычным манером – уйдя с высоты вниз, проникнув в почву и дальше, кажется, в самую глубь земли.

      Почувствовав, что стало тихо (забыв обо всем на свете, – я в оба глаза, неотрывно, продолжал смотреть на девушку, даже и не помыслив сказать ей о том, что ветра больше нет…), – Ирина разомкнула веки.

      Она хорошенько проморгалась, как будто в глаза ее попали соринки, так, что на них проступили слезинки.

      Немного еще выждав – убедившись в отсутствии опасности, – девушка отпустила ветку.