Фабр. Королева жуков. Майя Г. Леонард

поступью. На середине коридора он вдруг остановился и оглянулся.

      – Хорошо, что мадемуазель уезжает. – Дворецкий запнулся и с трудом сглотнул. – Я не могу вас защитить.

      Новак сжала его руку в белой перчатке. Они молча пошли дальше, по коридору и вниз по лестнице, держась за руки. Когда спустились на четвёртый этаж, дворецкий выпустил её руку.

      – Sois courageuse![6] – шепнул он. И постучал в дверь.

      – Войдите! – отозвалась Лукреция Каттэр.

      Девочка приказала своему сердцу биться ровно, а на лице изобразила равнодушную маску. Потом открыла дверь и вошла.

      Маман сидела к ней спиной за туалетным столиком. Высокий сводчатый, как в соборе, потолок её комнаты был художественно окрашен в чёрный цвет. Чёрные стены, чёрные двери, чёрное стекло, чёрное кружево… И на всём – золотая узорчатая кайма. Новак всегда боялась этой комнаты, но больше всего её почему-то пугал чуть заметный неотвязный запах – не то грушевых леденцов, не то подгнивших бананов.

      – Доброе утро, маман.

      Она сделала реверанс, пристально разглядывая чёрные половицы под ногами.

      Лукреция Каттэр медленно обернулась, не вставая с кресла чёрного дерева. Девочка собралась с духом, чтобы выдержать критический взгляд матери.

      Лукреция была одета в длинное чёрное кимоно с золотой вышивкой – точно в тон губной помады. Чёлка чёрного парика доходила до её неизменных тёмных очков.

      – Ты хотела меня видеть? – Новак не поднимала глаз.

      – О да! Хотела.

      Последовала долгая пауза. От волнения у Новак затряслись руки.

      – Я сегодня еду в школу, – сказала она, чтобы хоть как-то нарушить молчание.

      Маман снова отвернулась к зеркалу.

      – Нет, не едешь.

      – Как?! – Новак наконец-то подняла голову и вздрогнула, встретившись с отражением матери в зеркале.

      – Я передумала.

      – Но я уже вещи уложила… Я…

      – Дом я поставлю на сигнализацию. Через несколько дней мы летим в Лос-Анджелес.

      – В Лос-Анджелес?

      – Да. Мне нужно готовиться к церемонии вручения кинопремии.

      – Кинопремии? – поперхнулась Новак. – Ты же не любишь такие церемонии…

      – Эта мне понравится. – Губы Лукреции Каттэр искривились в улыбке. – К тому же ты в числе номинантов.

      – Я?! – Новак даже рот раскрыла.

      – Да, в категории «Лучшая актриса». – Лукреция засмеялась. – Безумно смешно, правда?

      – «Лучшая актриса»?!

      Новак не верила своим ушам. Выиграть кинопремию – это была её мечта. Но премию дают только по-настоящему великим актрисам!

      Сзади потянуло сквознячком, и вдруг рядом с Новак оказалась Лин-Лин.

      – А-а, Лин-Лин! Есть новости?

      Лин-Лин не ответила, только многозначительно посмотрела на Новак.

      – Уходи! – Лукреция Каттэр махнула дочери рукой, унизанной бриллиантовыми перстнями.

      – Да, маман.

      Сделав ещё один реверанс, дочь попятилась к двери.

      Новак постояла минуту

6

Будь храброй! (фр.)