Пока Париж спал. Рут Дрюар

такие декаденты, когда на самом деле мы всего лишь жевали твердые лакричные палочки и пили чай, который мама заказала из Англии еще до войны.

      – Ты знаешь, что Марк уехал? – Агнес облизывала свою лакричную палочку, искоса поглядывая на меня.

      – Но он ведь католик! – Мое сердце забилось чаще. Они не могли его забрать.

      – Нет, глупенькая. Он присоединился к Маки.

      – Нет!

      – Он что, не приходил попрощаться с тобой?

      Мне нравился Марк, и Агнес знала это. Я покачала головой. Они обе смотрели на меня с жалостью.

      – Не переживай, – сказала Матильда, – он ни с кем не попрощался. Мы узнали это только благодаря тому, что его мама встретила мою маму в очереди за пайком. Она очень расстроена, конечно. Боши убьют его, если найдут.

      Я не понимала, как она может говорить о таких вещах таким будничным тоном.

      – Ну, он хотя бы что-то делает. – Я замолчала, собираясь с мыслями. – Разве вам не хочется что-нибудь сделать?

      Я переводила взгляд с одной на другую, но они смотрели на меня с каменными лицами

      – Это слишком опасно, – наконец выдавила Агнес. – Я не стану бежать в горы, чтобы присоединиться к Маки. Они живут как дикари, спят на улице. Можете себе представить?

      – Но они хотя бы пытаются, не так ли? Они делают все что могут. – Мне хотелось защитить их.

      – Думаю, они очень храбрые, – добавила Матильда. – Я бы так не смогла. От меня не было бы никакой пользы – я бы сдала все их секреты за секунду, если бы меня арестовали.

      Она поежилась.

      – Боши творят с ними ужасные вещи, если им удается их поймать.

      – Представь, что тебе пришлось бы нести секретное послание. Я бы с ума сошла от нервов, – тихо произнесла Агнес.

      Я выдохнула.

      – Я тоже. Но если хотите знать, я бы попробовала.

      – От Жака никаких новостей? – вдруг спросила Агнес, меняя тему разговора.

      Жак исчез однажды ночью в прошлом месяце. До этого его исключили из Сорбонны за еврейские корни, и Матильда передавала ему записки от других студентов, но в последний раз, когда они должны были встретиться, он не пришел. Потом мы узнали, что его поймали и отправили в Дранси.

      – Жаль, что я не позвала его пожить у нас. – Голос Матильды звучал подавленно.

      – Это было бы слишком опасно. – Агнес наклонилась к Матильде и тронула ее за локоть. – Если бы они нашли его у тебя дома, они бы забрали тебя и твою семью.

      – Я надеюсь, что мы сможем быть друзьями, когда он вернется. – Голос Матильды сорвался, и я почувствовала ее боль.

      Сколько раз мы стояли и смотрели, как наших соседей увозят черт знает куда. Мы все ощущали себя в какой-то мере соучастниками, хотя мы никогда не говорили об этом вслух. В конце концов, что мы могли сделать?

      – Вы слышали историю про мужчину, который пристрелил нациста в универмаге «Принтемс»? – Агнес снова сменила тему разговора.

      Казалось, что ей всегда удается узнать обо всем раньше других. Помогал тот факт, что она работала в булочной; люди всегда разговаривали, пока по два часа стояли в очереди за хлебом. Мы смотрели