Дериват. Дмитрий Олегович Котенко

лихорадочным гневом. – Твой отец, знаешь, что сделает, если узнает, что ты поперлась одна в этот всеми забытый подземный лабиринт. Я видел, как и ты, что там было на голограмме. Это – не обычный промышленный объект, тут – рыба куда крупнее и непредсказуемее.

      – Клинтрек, – пыталась урезонить Бэа, для которой нарушение личностного пространства подчиненным было громом среди ясного неба.

      – А что если ты… если ты… не вернешься, а он узнает, что я позволил тебе так беспрепятственно наплевать на безопасность и погибнуть. Что тогда будет со мной, а?

      – Ты жалок, – девушка отпрянула от коллеги, взбаламученного перспективами карьерного пике, и закинула толстый ствол рельсотрона на хрупкое плечо.

      Ханаомэ Кид подняла электромагнитную пушку и в момент сближения с шлюзом муравейника бравурным кличем приказала:

      – Ну что, бродяги, единственный путь вперед это – вниз.

      Весь состав приблизился к огромной двери.

      – Передаю под Ваше командование двух своих бойцов, как и обещал, – посмотрел на девушку капрал. – Я буду охранять корабль и ждать вас. Аккуратно с кабелем.

      Бэа для пущей уверенности в исправности провода, протянутого в форме извилистого протока вдоль дикого луга, потеребила толстую изоляцию шнура:

      – Все впорядке, Дуэ. Смотрите там в оба – нам назад же надо на чем-то лететь.

      – Однозначно, Бэа.

      Было видно, как капрал шел вдоль кабеля, словно придерживаясь курса второстепенного русла, безошибочно ведущего к дельте реки. Еще пару шагов капрала, и можно было увидеть, как его силуэт растворяется в горизонте безжизненной серой палитры пораженной зоны – однако Бэа уже давно стояла спиной к романтизированному уходу Дуэ в закат. Девушка пристально изучала озадаченную мину Спри, когда профиль его соответствующе обращенного лица выдал признаки смятения.

      Два десантника уже готовы были нырнуть в неизведанное. Ханаомэ Кид подошла ко Спри:

      – Боже, что это?

      – Судя по скелетному составу, человек.

      Перед ошарашенными лицами двух молодых людей лежал постепенно утопающий в почве скелет. Когда-то стиранный в белоснежную гладь хлопок изъела сырость и грызуны. У трупа отсутствовала рука – скорее всего, бедняга потерял ее перед смертью.

      Спри кивнул в сторону стены, чтобы Бэа ужаснулась от еще более пугающего зрелища. Запекшейся на протяжении столетий кровью надпись на покинувшем языке растеклась по стене близ петель двери. Ее формулировка была четка и устрашающе безотзывна.

      – Не входить, карантин, – глаза Ханаомэ Кид повторно бегали по убогим кровавым буквам: раз за разом девушка пыталась найти в словах что-то скрытое при первом осмыслении, но безуспешно.

      – Эти простые слова покинувшего языка мне известны, – выровнялся с Ханаомэ Кид Спри.

      – И мы войдем через открытый по какой-то причине проход к оберегаемому грифом карантинного статуса месту?

      – Конечно, позади нас только города-призраки с их