Свалка историй. Лилу Деймон

что это всего лишь старый кошмар, преследующий его с детства.

      В летнем лагере одиннадцатилетний Сережа услышал историю о демоне с тысячей лиц. Ее рассказал после отбоя страшным загробным голосом мальчик Вася. На следующий день Вася из лагеря исчез. Вожатые сказали, его увез отец, какие-то срочные обстоятельства, но дети были уверены, Васю забрал демон. Почему? Ну, это же очевидно. Следует держать язык за зубами.

      – Он ищет. Он всегда ищет. И находит. Ему это не сложно. Он чувствует, когда вокруг тебя тьма. Когда ты сам тьма. Ведь рано или поздно каждый из нас становится тьмой.

      Сережа вырос, перестал спать с включенным светом и верить в детские страшилки. Но демон с тысячей лиц, словно в насмешку, продолжал являться во сне, парализуя иррациональным ужасом. – В его лицах ты разглядишь свое. Тогда он и заберет тебя.

      +++

      – Не знаю, долго мы еще так протянем.

      Хриплое тяжелое дыхание Василия отзывалось от стен заброшенного коллектора мрачным эхом.

      – Мы уже не тянем, – Евсей Гаврилович с преувеличенным вниманием разглядывал свою когтистую мохнатую лапу.

      Василий тряхнул головой, пытаясь отогнать подступающую тьму.

      – Извини. У меня не было выбора. Они все уничтожили. Ничего больше не осталось, кроме этого сраного коллектора. К тому же, мне обещали… – Евсей Гаврилович виновато осекся.

      – Понимаю, – кивнул Василий. – Мне следовало знать. Я всегда относился к тебе, как к сфинксу, забывая, что ты еще и на половину крокодил.

      – Лучшую половину, – облизнулась тьма.

      +++

      – Таким образом, контролируя эмоции, мы преодолели все противоречия. Чувствам больше не под силу затмевать разум. Мы стали единым механизмом. И уверенно, подобно рою пчел, летим к процветанию нашего вида.

      Сергей Борисович удовлетворенно кивнул себе в зеркало. На этом можно будет закончить торжественную речь. Хотя, для баланса, неплохо бы вставить про неизбежные потери. Коротко и весомо. Что там у пчел с трутнями?

      Сергей Борисович открыл уже рот, чтобы позвать секретаря, но тот появился сам.

      – Мы взяли его.

      – Чудесно, – уголком губ улыбнулся Сергей Борисович.

      +++

      Начиналось все, разумеется, невинно. Из лучших побуждений. Как всегда и бывает. Для общего блага. Помочь людям справиться с болью. Им ведь все время больно. Почему бы не приглушить? Чуть-чуть. А потом еще. Чтобы не чуть-чуть, а средненько. А лучше, пусть совсем нет.

      +++

      – Их называли «поролоновыми», – торопливо писал Василий.

      Распоряжением гуманистической комиссии, возглавляемой Сергеем Борисовичем, всем недобровольцам полагался теплый бокс с необходимыми удобствами и последнее слово. Обычно выдавали один лист бумаги, но Василий удостоился трех. Как вдохновитель, глава и последний из Сопротивления. И он писал, хотя понимал, что напрасно тратит бумагу. Впустив в себя контроллер, он, как и все остальные, уничтожит написанное.

      – Кто-то пошутил, что общение с теми, по чьим венам течет контроллер, это вроде как одновременно жрать и ебать поролон. Жевать мягко, совать уютно, но что-то не то. Контроллер избавлял от эмоций.

      – Не избавлял,