Нестор Махно. Виктор Ахинько

Вот их кровавая правда.

      Семен Каретник шагал из угла в угол.

      – Перестань маячить! – рявкнул на него Махно. – Что предлагаешь?

      Алексей Марченко хитровато прижмурился.

      – Как поступали в таких случаях запорожские казаки? Намазывали медом пятки!

      – Не ехидничай, – осерчал Нестор. – А ты, Семен?

      – Надо врезать им. Хоть пощечину. Иначе на душе деготь залипнет.

      – Считаешь? Эй, Роздайбида!

      – Я здесь, Нестор Иванович.

      – Готовь тачанку. Кто там у нас под рукой? – он выскочил на крыльцо. – Фома, иди сюда!

      Рябко подъехал на кауром жеребце, соскочил.

      – Ты куда собрался?

      – Сотню сбить в кучу. Прут же.

      – Забыл, что ли? Мы приняли решение: днем не показываться на улице. Ты отступишь с отрядом, а хлопцам – петля. Поедешь со мной.

      – Им навстречу?

      – Да. И другим сотским предложи. Кто хочет. Там толпой делать нечего.

      Во двор влетел гонец от Трояна.

      – Нестор Иванович, Нестор Иванович, они уже рядом!

      Все, кто был во дворе, кинулись к крыльцу и так пнули кота, что он яростно взвыл.

      – Говори толком, – потребовал Махно.

      Гонец доложил:

      – Начальник станции нам звонил, хотя вы и запретили ему. Сказал: каратели остановились, выгрузились, валят сюда.

      – Где они?

      – Посреди пути.

      Нестор холодно, вприщур поглядел на всех, кто был около, и они ощутили надежную силу. Каждый день ждали этого часа, но все равно поджилки дрожат.

      – Делаем так, – начал Махно, обращаясь к гонцу. – Передай Трояну: отключить все телефоны. Понял? Скачи! Каретник и Марченко остаются здесь. Остальные за мной!

      Никто ни словом не возразил. На трех тачанках (две были реквизированы в австрийском штабе) и с десятком верховых они отправились навстречу неприятелю. Нестор не мог бы объяснить, зачем это затеял. Сказанное Каретником: «Надо врезать им. Хоть пощечину» – лишь подогрело чувства, с которыми Махно возвращался с телефонной станции. Возмущение коварством оккупантов, порыв Тины, поцелуй взвинтили его и привели в то состояние, когда он знал, что принимает единственно правильное решение, и никаких сомнений на этот счет уже не испытывал.

      Железная дорога из Полог в Гуляй-Поле терялась в холмах, и где остановились эшелоны или эшелон, никто не ведал. «Посреди пути». Где она, та середина? Взяв левее от дороги, что вела на станцию, отрядец с оглядкой продвигался по проселку.

      Бабье лето тихо скончалось. Кое-где в низинках неярко желтели дубы или шелковицы. Накрапывал дождик. В скошенных полях не бьшо ни души. Но, поднявшись на кряж, повстанцы увидели тугую серую колонну, что молча грозно двигалась навстречу.

      – Вот они, всемогущие и непобедимые! – с какой-то лихостью воскликнул Нестор. – Хай идут, иду-ут. Поближе, побли-иже!

      – Может, хоть тачанки с пулеметами развернем? – обеспокоился Рябко.

      – Давай, давай, – так же, почти весело согласился Махно, и это было странно землякам. Прет